Луис снова внимательно посмотрел на нее:
— Допустим, вы нашли бы этого человека, сеньора Форсайт. Ваши действия?
— Я бы добилась его отправки на родину. Если он попал в плен, его должны вернуть домой. Это условия Женевской конвенции.
— Генералиссимус смотрит на эти вещи иначе, — пожал плечами Луис. — Ему не нравится мысль, что человека, который приехал в нашу страну воевать с испанцами, нужно просто отправить домой. И если кто-то публично выскажет предположение, что в Испании до сих пор находятся пленные иностранцы, он может просто исчезнуть. Вы понимаете?
Барбара посмотрела на Луиса, заглянула ему в глаза, глубоко посаженные, непроницаемые, и спросила:
— Что вам известно?
Луис подался вперед. Изо рта у него сильно пахло мясом. Барбара скрепилась и не позволила себе отшатнуться.
— Моя семья из Севильи, — сказал Луис. — Когда боевики Франко заняли город, нас с братом мобилизовали, и мы три года воевали с красными. После победы часть армии распустили, но некоторым пришлось остаться, и нас с Августином направили охранять лагерь рядом с Куэнкой. Вы знаете, где это?
— Маркби упоминал о нем. Где-то в Арагоне?
— Верно, — кивнул Луис. — Там находятся знаменитые висячие дома.
— Что?
— Старые дома построены прямо на краю утеса, который идет рядом с городом, и кажется, будто они нависают над пропастью. Некоторые считают, что это красиво. — Он вздохнул. — Куэнка находится высоко на Месете — там жаришься летом и мерзнешь зимой. Осень — единственное сносное время года в тех краях, но скоро наступят морозы и выпадет снег. Я провел там две зимы, и, поверьте, мне этого хватило.
— Какой он, лагерь?
Луис снова неловко заерзал и понизил голос до шепота:
— Трудовой лагерь. Один из тех, которых официально не существует. Этот был для пленных республиканцев. Километрах в восьми от Куэнки, высоко на Тьерра-Муэрта — мертвой земле.
— Что?
— Местность, где одни голые холмы под горами Вальдемека. Так ее называют.
— Сколько там узников?
— Около пятисот, — пожал плечами Луис.
— Иностранцев?
— Этих немного. Поляки, немцы, люди, которых не хотят принимать на родине.
Барбара твердо взглянула ему в глаза:
— Как вас нашел сеньор Маркби? Когда вы рассказали ему об этом?
Луис замялся, почесал щетинистую щеку:
— Простите, сеньора, этого я вам сказать не могу. У нас, безработных отставников, есть свои места встреч, и у некоторых имеются связи, которые не понравились бы людям из правительства.
— С иностранными журналистами? Которые зарабатывают на горячих историях?
— Ничего больше не могу вам сказать.
Он, казалось, искренне огорчился и как будто помолодел. Барбара кивнула и почувствовала, что у нее перехватило горло.
— Какие условия в лагере? — спросила она.
— Не особенно хорошие, — покачал головой Луис. — Деревянные бараки, окруженные колючей проволокой. Вы должны понять: этих людей не собираются выпускать на волю. Они работают в каменоломнях и ремонтируют дороги. Питание очень скудное. Многие умирают. Этого правительство и хочет.
Барбара старалась сохранять спокойствие. Убеждала себя относиться ко всему так, будто Луис — иностранный чиновник, у которого есть нужная ей информация о лагере беженцев. Она вынула пачку сигарет и предложила собеседнику.
— Английские сигареты?
Он прикурил и с удовольствием затянулся, прикрыв глаза, а когда снова взглянул на Барбару, выражение его лица было суровое, серьезное.
— Ваш brigadista[23] был сильный человек, сеньора Форсайт?
— Да. Он сильный мужчина.
— Выживают только сильные.
Барбара сморгнула навернувшиеся слезы. Луис мог это сказать, если обманывал ее, чтобы надавить на эмоции. И все же в его словах, казалось, звучал отголосок правды. Порывшись в сумочке, Барбара протянула ему через стол фотографию Берни. Луис взглянул на нее и покачал головой:
— Я не помню этого лица, но теперь он и выглядит иначе. Нам не позволяли говорить с заключенными, только отдавать распоряжения. Считалось, что они могут заразить нас своими идеями. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Но иногда мы восхищались ими. Мы, солдаты, восхищались тем, как они держались.
Возникла пауза. Дым от сигарет струился вверх и завивался венком вокруг древнего вентилятора, висевшего на потолке, сломанного и неподвижного.
— Вы не помните имя Берни Пайпер?
Луис покачал головой и снова взглянул на фотографию:
— Я помню одного светловолосого иностранца, из коммунистов. Большинство пленных англичан вернули на родину, ваше правительство старалось этого добиться. Но некоторые из тех, кого занесли в списки пропавших без вести, оказались в Куэнке. — Он метнул снимок через стол обратно к Барбаре. — Этой весной меня уволили, но мой брат еще служит. — Луис многозначительно посмотрел на Барбару. — Если я попрошу, он сможет добыть информацию. Мне нужно будет встретиться с ним, письма вскрывают. — Он замолчал.