Я вставил коннектор плиты в полный баллон, затем попробовал зажечь одну из горелок. Рукоятка осталась у меня в ладони.
– Ну, это уже слишком! Теперь и газовая плита рассыпается на части. Что дальше?
– Не надо драматизировать. Попробуй повернуть штырь плоскогубцами или еще чем-нибудь. Импровизируй.
Я послушно прихватил оставшийся без рукоятки штырь плоскогубцами и повернул. Шипение и запах подтверждали, что газ поступал внутрь, но, решая одну проблему, я создал другую. Выключить горелку я уже не сумел: проклятый штырь заклинило, и повернуть его обратно я не мог, сколько бы ни давил и ни ругался. В отчаянии я стукнул по упрямому штырю плоскогубцами, таким образом создав проблему номер три – штырь с лязгом исчез внутри плиты, а газ продолжал поступать.
– У нас неприятности… – пролепетал я, отшатываясь от газовой плиты. – БЕГИ!
– Включи мозги, бога ради! Отсоедини баллон, пока ты не отравил нас газом и не взорвал дом!
Элли поставила яйца обратно в холодильник и с силой захлопнула белую дверцу.
– Ладно, мастер-ломастер. Вчера у нас была плита, но не было газа. Сегодня газ у нас есть, зато нет плиты. Какие будут предложения?
Красота залива Пальмы-де-Мальорки поражала воображение. Покинув Андрач, мы проехали по autopista[100] и, свернув с трассы, были встречены полдневным солнцем – золотым шаром, подвешенным на фоне сапфирово-голубого занавеса и заливающим светом аквамариновый простор Средиземного моря. Блестки отраженного света горели, как бриллианты. Недавнее ополаскивание талым снегом освежило и обновило ландшафт, и зеленые лесистые холмы, окружающие бежевый округлый торс замка Бельвер слева от нас, отражали солнечный свет чистым изумрудным сиянием и испускали нежные ароматы сосны и мирта, которые сливались с солоноватым привкусом моря в бодрящем коктейле благоухающего зимнего воздуха.
Мы миновали растущие вверх террасы самых шикарных отелей и ресторанов Пальмы, которые предлагали (и безбожно накручивали за это цены) незабываемые виды на залив с этих плотно заселенных склонов, где когда-то среди тысячелетних оливковых и миндальных рощ мирно паслись только овцы да козы. Наш путь затем лежал по Пасео-Маритимо – это сногсшибательная по красоте обсаженная пальмами трасса, которая обегает изгиб залива по широкой полосе земли, отвоеванной у моря. Она служит не только жизненно важной артерией для транспортных нужд массового туризма, но и элегантной набережной. Жители Пальмы и приезжие бок о бок прогуливаются здесь, подкрепляются или освежаются в открытых кафе с видом на гавань. Эта гавань служила в свое время как убежищем для мародерствующих пиратов, так и домом для экипажей честных парусников, которые развозили торговцев острова по океанам всего мира.
Я остановился у светофора и использовал вынужденную паузу, чтобы рассмотреть старый причал. Там рыбаки сушили на солнышке и чинили свои сети, а рядом под высокими финиковыми пальмами уселись несколько туристов, попивая лимонад и поглядывая на исторические достопримечательности, высовывающиеся из-за неприступных (о, это достоинство давно уже утратило былую актуальность) старых морских стен. Отсюда видны древние мельницы района Эс-Хонкет, теперь трансформированные в модные бары и ночные клубы; представительные особняки богатых торговцев ушедшей эры морских путешествий, которые нынче разделены на стильные апартаменты для успешных бизнесменов в сфере туризма; и, наконец, потрясающе величественный собор Пальмы, Ла-Сео, который, с его близнецами-шпилями из золотисто-медового известняка и украшенными башенками, розовеющими в лучах зимнего солнца подпорными арками, доказывал вечное господство церкви над городом и морем.
На светофоре загорелся зеленый, и за пару секунд, что мне потребовались, чтобы включить первую скорость и отпустить сцепление, сзади нетерпеливо загудело не менее дюжины автомобилей.
– TURISTAS! – проорал водитель такси, стукнул себя ладонью по лбу и, испепелив меня презрительным взглядом, промчался мимо в бешеной гонке за право занять ведущую позицию на следующем светофоре.
Я все еще не освоил эту скоростную технику вождения, которую следует применять в Пальме в любое время дня и ночи, если только вы не хотите, чтобы местные водители заставили вас почувствовать себя на их улицах таким же нежеланным гостем, как продавца свинины в Тель-Авиве.
Городские гонщики плотной связкой пронеслись мимо нас с обеих сторон: в украшенных пышными усами губах – обязательная сигарета, левая рука свисает из открытого окна, а гудки сигналят при малейшем подозрении на то, что водитель едущей впереди машины хотя бы на миллиметр отпустил педаль газа. А присутствие любой симпатичной женщины за рулем только добавляло хаоса и значительно увеличивало риск столкновения нескольких машин разом, так как дама немедленно становилась объектом похотливого пожирания глазами со всех сторон. Некоторые особенно сладострастные мужчины даже высовывались из водительских окон, чтобы как можно дольше смотреть назад на ее автомобиль, как будто машина являлась продолжением тела женщины; при этом они мчались, не снижая скорости, практически вплотную к бамперу предыдущего транспортного средства.