- Алекс, так я не понял, ты беременна и он не хочет ребенка?
Алекс отчаянно помотала:
- Я не знаю беременна я или нет, ведь мы только сегодня…, только этой ночью…. Да, папа, как же ты не поймешь?!
Отец смотрел на нее, улыбаясь:
- Дочь моя, ты хочешь сказать, что ты сбежала от мужчины всей своей жизни, только за то, что он озаботился проблемой предохранения?
Алекс вспыхнула:
- Все! Ты ничего не понимаешь! Все вы мужики одинаковые! Я больше никогда ничего не скажу тебе!
Она снова разрыдалась, теперь уже от обиды, что отец никогда больше не поймет ее. Ее проблемы перестали быть маленькими и стали взрослыми.
- Хорошо, Алекс, маленькая, - отец погладил ее по спине. - Давай так: что ты хочешь? Вернуться к нему? Забыть его? Скажи что? И я помогу тебе, моя Принцесса.
Алекс перестала рыдать и задумалась. Вот так всегда. Отец никогда не поддавался эмоциями, и, если видел проблему, то прежде чем впадать в отчаяние, учил ее искать выход, искать пути решения. И сейчас он направлял ее мысли в нужное русло. Что она хочет?
- Я не хочу видеть его! - твердо проговорил она. - Я хочу все забыть, - тихо прошептала она.
И если бы здесь была мать, женщина, она бы обязательно поняла, что пугает ее дочь: ни обида, нет, а страх, страх за те чувства, которые разбудил в ней Кай, страх перед ответственностью, которые налагали на нее эти чувства.
- Хорошо,- сказал отец. - Сейчас сюда приедет Федор, и вы уедет на время, на месяц, два, как ты посчитаешь нужным. Потом мы либо снова вернемся к вопросу свадьбы с Федором, либо вернемся к разговор о Кае. Тебе надо хорошо все обдумать и решить. А на расстоянии это будет лучше, любимая моя дочка.
Так Алекс оказалась в небе, не понимая, куда они летят, зачем она это делает, почему с ней рядом другой мужчина?
***
Когда отец Алекс позвонил ему, Федор валялся на диване, просматривая последний матч и записывая ошибки, чтобы завтра разобрать их с командой. Услышав спокойный голос будущего тестя, Федор подобрался:
- Да, я сейчас приеду. Что случилось? Алекс? Хорошо, я возьму билеты, и мы уедем!
Так Федор узнал, что у него появился соперник.
Когда Федор приехал за Алекс, первым его желанием было сдернуть с нее эту чертову мужскую рубашку. Но Алекс вцепилась в эту рубашку так, как будто он отбирал у нее последнюю одежду. Выглядела она странно. Никогда еще его веселая, неунывающая девочка не была так расстроена, холодна и равнодушна. И только его попытки избавить ее от этой чертовой рубашки, заставили ее проявить хоть какие-то чувства.
Холодность и равнодушие к нему, к ситуации, к поездке. С этим Федор столкнулся впервые. Уж лучше как раньше, когда он любил, а она принимала его любовь. Сейчас ей была не интересна ни его любовь, ни он сам. Федор понимал, что будущий тесть дал ему шанс начать с чистого листа. Он должен на этом листе написать повесть их любви или повесть об их разлуки.
Федор с благодарностью пожал руку Игорю Ильичу:
- Спасибо, я буду беречь ее, обещаю, - произнес он, глядя в серые глаза отца Алекс.
В самолете Алекс сидела, глядя в одну точку. Она не сопротивлялась, когда он вывел ее из самолета, не сопротивлялась, когда усадил в машину.
Он привез ее в свой дом на побережье, но и там никаких эмоций от некогда живой и радующейся жизни девушки.
Алекс молча прошла в указанную комнату, и, не разбирая вещи, улеглась на кровать, поджимая под себя ноги и сворачиваясь калачиком.
Федор так же молча укрыл ее, разобрал сумки и, прикрыв дверь, вышел из комнаты.
Глава 19
Сколько дней она провела в прострации, Алекс не помнила. Помнила только, что лежала на кровати, прижимая к себе его рубашку и вдыхая его запах. Эта рубашка была мостиком между реальным миром и миром отчаяния, куда она загоняла себя.
Алекс не понимала себя: что ей хотелось больше? Быть с ним, ощущать его, прикасаться к нему или, наоборот, убежать от душивших ее чувств, воспоминаний, эмоций.
Очнулась она на третьи сутки: солнце ярко светило в окно, в распахнутое окно врывался теплый морской ветерок, мужской смех и лай собаки ворвались в ее сознание.
Алекс встала и подошла к окну. На лужайке, полуголый Федор играл с большим лохматым псом. Увидев ее, Федор радостно рассмеялся:
- Алекс, проснулась? Идем, поплаваем, - просто произнес он, как будто ничего в этом мире не произошло.
Алекс кивнула, сбрасывая с себя апатию.
***
Я выбежала на улицу. Теплое солнце, запах моря, мелкий желтый песок. Я никогда не умела хандрить подолгу, если честно, это было мое первое, страшное горе или не горе, одно я поняла, что буду ждать, когда наступит срок моим женским дням.
Я была твердо уверена, что их не будет. Я знала, что во мне растет маленькая жизнь, и я четко была уверена, что у нас с Каем будем мальчик. Я уже была с ним на связи, я разговаривала с ним, пела ему песни, любила его. Где-то в глубине души все-таки ворочался червячок сомнения, но я знала, что сын растет во мне: осознав это утром, я поняла, что сейчас в эти самые мгновения, я самая счастливая и никто: ни Кай, ни Федор, никто не заставит меня больше страдать, я буду счастлива, ради моего сына, моего мальчика.
Я разбежалась и со смехом влетела в воду. Сын - это океан! Он большой, сильный и могучий. Вот сейчас пойдет волна! Чувствуешь ее! Круто, правда? Я знаю, что тебе нравится! Если у всех матерей такая связь со своими детьми, как же здорово быть мамой!
Я вышла не берег, отжимая мокрый волосы и глупо улыбаясь. Улеглась на теплый песок, подставляя солнцу животик, чувствуя, как солнце ласкает меня и моего сына, заряжая нас энергией.
Федор сел рядом:
- Алекс, нам надо поговорить, - сказал он и замолчал.
Я лениво приоткрыла глаз:
- Говори, раз надо, - согласилась, улыбаясь своему внутреннему миру.
Федор молчал минут пять, собираясь с мыслями.
- Я не хочу, чтобы ты снова уходила в себя, - грустно проговорил он. - Твой отец говорил что-то насчет детей, что ты хочешь стать матерью. Алекс, я - готов. Если ты хочешь детей, значит, они у нас будут. Будут, сколько ты захочешь: двое, трое, пятеро. Я буду любить их всех! Ведь они от тебя! От моей самой любимой женщины на свете! Мы можем заняться этим сегодня, хочешь - прямо сейчас.
И он положил свою горячую руку на мой живот, поглаживая его, словно там уже был его малыш. Все во мне всколыхнулось против этого жеста. Я вскочила, не отдавая себе отчет, что сейчас на моем лице отражалось только чувство брезгливости:
- Никогда, слышишь, никогда ты не будешь отцом моему сыну! Никогда не трогай меня, не прикасайся ко мне! Уходи! Сейчас же! - крикнула я ему в лицо, отвернулась и побежала к дому.
Федор закрыл лицо руками и сел на песок. Как? Как можно было за одну ночь так привязать ее к себе, что теперь все остальные мужчины стали ей противны? Что он сделал, чтобы добиться ее расположения? О каком сыне она твердит? Федор медленно осознавал факт беременности и не мог поверить. Прошла неделя, не может она знать, не может все случиться так быстро! Он убьет его!
Федор вскочил и побежал вслед за Алекс. Догнав ее на крыльце, резко развернул и прижал к своей груди, не давай вырваться:
- Алекс, - зашептал он, - даже если ты беременна не от меня, мне все равно. Я уже люблю этого ребенка, я буду хорошим отцом, пожалуйста, поверь мне. Он никогда не узнает, что мне не родной. Главное, что это твой сын. Алекс, я люблю тебя, - простонал Федор, отпуская вырывающуюся девушку.
Глава 20
Кай объехал все аэропорты, пытаясь если не найти, то хотя бы узнать, в каком направлении улетела Алекс. Но все было бесполезно. Приехав в пустой дом, Кай активировал артефакт.