«Если местные евреи, находившиеся в течение 25 лет под протекцией короля, должны будут лишиться ее, эта потеря обяжет нас значительно увеличить налогообложение торговых корпораций Алеппо, что приведет к лишению их многих преимуществ, а также ухудшит положение местных торговцев».
Евреи часто жаловались на несправедливое обращение с ними консулов по сравнению с другими торговцами. Однако они обладали мощным оружием: это была угроза найти протекцию у другого консула, что привело бы – с помощью денег и деловой активности – к усилению той нации, к которой принадлежал их новый покровитель. Другие торговцы, с большой неохотой терпевшие евреев-конкурентов, пытались унизить их. На публичных церемониях, на которые, согласно тщательно составлявшемуся протоколу, приглашались послы, консулы, переводчики, именитые иностранцы и их местные протеже, евреи всегда находились на последнем месте. Их присутствие было всегда предметом обсуждения у христианских торговцев, требовавших полного исключения евреев из всех общественных церемоний. Консулы, однако, оставались непреклонны. В 1738 году в Салониках евреи допускались на публичные церемонии по следующим соображениям:
«Господин де Вильнев отвечал, что не в интересах христианских торговцев Салоник, если протеже-евреи будут сопровождать его во время вызовов к лицам из официального окружения султана. Евреям будет разрешено войти в конце приема, ибо это может оказать хорошее воздействие на них, удерживая их под французской протекцией, от которой не рекомендовано им под любым предлогом удаляться».
В 1743 году торговцы Алеппо, поддержанные Марсельской торговой палатой, потребовали не допущения евреев к официальным визитам. Посол писал министру:
«Я удивлен, что торговая палата находится под влиянием капризов христианских торговцев Алеппо и не учитывает своих собственных интересов, заключающихся в том, чтобы щадить иностранцев. Ибо, если они будут искать другой протекции, уменьшатся собираемые с них налоги».
Христианские торговцы из Алеппо, однако, преуспели в своих требованиях, и евреи больше не допускались па официальные церемонии.
В 1770 году еврейские общины Каира и Александрии были уничтожены вследствие интриг сирийских христиан, заинтересованных в поражении конкурентов. Следует упомянуть, что некоторые евреи находились под протекцией венецианцев, но для поддержания своих отношений с консулами они должны были платить значительные суммы в казну мусульманских властей: договоры и «Капитуляции» не всегда предохраняли иностранных граждан и лиц, находившихся под протекцией, от алчности местных правителей. При чтении консульских отчетов и воспоминаний современников остается впечатление, что эти соглашения чаще нарушались, чем уважались. Это можно увидеть и из следующей истории.
В 1748 году, когда французский консул пытался решить вопросы, связанные с действием «Капитуляции», Великий визирь Османской империи реагировал так: он позволил негру смахнуть документ на пол. Когда один из его чиновников поднял этот документ. Великий визирь положил его па то же место, но придавил кошельком, наполненным деньгами. Затем, повернувшись к послу, он сказал: «Видите, как можно придать вес „Капитуляциям“, чтобы ветер снова не унес их прочь».
Консульская защита распространялась и на зимми, работавших зачастую при консульствах в качестве переводчиков и выполнявших другие официальные функции. Но и эти зимми в качестве подданных султана были обязаны носить специальное платье и платить джизью – символ унижения. Их оскорбляли на улицах и постоянно унижали. Иногда султан или паша, недовольный консулом, брал реванш, отдавая приказ выпороть, заколоть или повесить работающего в консульстве христианина-переводчика. Поэтому консулы пытались вывести своих зимми из-под контроля местной юрисдикции. Эта защита местных зимми служила источником постоянных трений между консулами и турецкими властями, настаивавшими на уплате налогов их подданными зимми. Протеже, со своей стороны, для подтверждения своих привилегий должны были получить за плату специальные документы от султана и консула; продажа их была прибыльным делом для консула, и султан также искал любую возможность нажиться на торговле ими.
Уже отмечалось, что немусульмане стояли в центре конфликта между алчностью правителей и фанатизмом масс, а эта ситуация вела к тому, что зимми вынуждены были прибегать к хитрости и коварству. Если рассматривать конфликт, как противоборство между дар ал-харб и дар ал-ислам, то можно сказать, что зимми снова оказались в самом центре борьбы. Рост числа евреев-протеже давал иностранным правительствам в исламских странах двойное преимущество. Во-первых, с помощью протекции приобретались коммерческие привилегии, что шло на пользу экономике; во-вторых, иностранные консульства могли оказывать влияние на политику мусульманских правительств. Европейские политики осознали, что дискриминация зимми дает им возможность вмешиваться во внутренние дела исламских стран и осуществлять свои политические и экономические интересы; зимми же, со своей стороны, чувствовали, что единственным способом освободиться от униженного состояния было стать под защиту европейских представителей. Евреи и христиане, искушаемые предложениями консулов, искали покровительства, теоретически охранявшего их от вымогательств, а также от противоречивого и непредсказуемого местного правосудия. И в то же время они становились пепельными инструментами европейского проникновения на Восток. Зимми видели в статусе «протеже» первую степень на пути к эмансипации. Но так как эмансипация способствовала усилению влияния христиан в дар ал-ислам и вступала в противоречие со статусом зимми, это стремление вызывало усиление враждебности мусульман по отношению к зимми.
Консульский протекционизм в Леванте распространялся, начиная с 16-го столетия, в основном благодаря политическому прагматизму и экономическим притязаниям правителей Османской империи. Хотя этот процесс и стимулировал торговлю с Западом, он становился также причиной многих политических злоупотреблений. Однако постоянные и упорные попытки нескольких поколений консулов разных стран ослабить путы зимми не проходили даром; поэтому в 1856 году ряд европейских правительств мог уже потребовать упразднения статуса зимми по всей Османской империи.
Защита, распространявшаяся на меньшинства, отражала также взаимную борьбу европейских конкурентов (см. док. 53). Так, на Мадридской конференции 1880 года британский делегат сэр Джон Дрюмон Хэй, пытаясь уменьшить коммерческую активность Марокко и некоторых европейских государств, поддержанный султаном (хотя у султана были другие мотивы), предложил, чтобы существующая система европейского протекционизма в Марокко была упразднена. В результате еврейские купцы, чьи действия во многом способствовали росту торговли в этом районе Средиземноморья, были поставлены в такое положение, из-за которого торговля между Марокко и враждебными Англии государствами значительно ослабла. Британский дипломат скрывал политические мотивы своих предложений за внешне резонными утверждениями. Он настаивал на том, что предоставление равных с иностранцами нрав евреям, находящимся под иностранной защитой, так оскорбит мусульман, что в отместку они могут захотеть уничтожить тысячи ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей.
Проблема протекционизма стала в центре политической жизни Марокко не потому, что евреи здесь подвергались большей дискриминации, чем в других местах (условия их жизни были столь же плохи в Персии и Йемене, а также в районах Триполитании и Ирака), но в основном из-за быстрого роста коммерческих связей между Марокко и Европой. Эта система могла быть уничтожена лишь с установлением равных прав для всех подданных султана и законности свидетельств евреев и христиан в исламских судах. Но любая попытка таких реформ неизбежно вела к росту гнева фанатиков и мятежам; практически мстили тем, кому султан (под воздействием европейцев) обязывался оказывать покровительство. Этот фанатизм способствовал сохранению системы протекционизма. Поскольку любое изменение зимми могло вести к ответному удару умма против общины зимми, проблема казалась неразрешимой.