Это центр всего. Они добрались. Они в самом Сердце Зимы. Оно выглядело в точности, как показал ему Рглор несколько дней назад в отсветах пламени.
Джон тяжело втянул носом холодный воздух, вздрогнув всем телом. Он превратился в немощного калеку, для которого любое действие мучительно. Он не представлял, как ему преодолеть расстояние от первого камня до чардрева.
Джон изначально не знал, что именно рассчитывал увидеть в обиталище Белых Ходоков. Дома? Кузницы? Зловещую пещеру с троном, где Король Ночи обсуждал свои планы? Свагр болтал о подобном, но Джону казалось, в их не-жизни не должно оказаться и капли человеческого. Туманно представлялись пустоши, в которых свищут ледяные ветры, и возможно бродят диковинные, ужасные создания, вроде огромных пауков или мёртвых медведей. Он был готов встретить даже полчища мертвяков, которые верными псами слонялись в своём подобии жизни, охраняли территорию, оставленную хозяевами.
Им встречались трупы нежити, навечно вросшие в белый саван, но в остальном снег толстым слоем замёл любые следы пребывания Ходоков. Остались лишь тишина и пустота, пронизывающая сильнее, чем где-либо в Застенье, пропитывающая до костей. Зима, пустынная, неуютная, чужая, отныне вечная правительница земель. Возможно, она не отступит, даже если уничтожить последний очаг магии.
Венец всего — иссохшее чардрево, самое старое из всех, которое Джон когда-либо видел. Утратившее привычную Северу силу, прошитое насквозь искажённым колдовством. Магия тянулась к нему, и тело отзывалось колющей болью. Это пробуждало ответное, голодное желание жить вопреки всему. Ему нужно было дойти до этой точки, чтобы наконец-то понять.
— Ты сможешь дойти? — спросил Джастин, поддерживающий Джона за локоть.
— Придётся, — ответил он, и каждое слово выплёвывалось наружу жгуче, будто с кровью. — Было бы обидно, если бы не получилось.
— Мы бы могли пойти с тобой, — упрямо сказал Свагр то же, что периодически повторял уже давно. Призрак, стоящий у его бока, вскинул голову и пристально посмотрел на Джона, будто одобряя эти слова.
— Мне помогает магия Рглора. Я не могу рисковать вами.
— Помогает, — скептически изогнув бровь, произнёс Джастин. — Эта магия убьёт тебя быстрее, чем магия в камнях. Ты еле дышишь.
В последние два дня стало совсем худо, Джон едва двигался, почти не мог есть и не мог спать, потому что внутренности непрерывно раздирало. Уже неважно, устрашающий ли это поводок от Рглора или случайный резонанс с магией Ходоков. Но Джастин прав, ощущалось это именно так, магия, какого бы происхождения она ни была, стремительно убивала его.
И всё же он должен продолжать.
— Если я не справлюсь, оставьте меня тут.
Свагр и Джастин переглянулись, и, похоже, не собирались следовать его совету. Но сейчас хотя бы сделали вид.
— И что мне передать её милости? Потом? Что я стоял и смотрел?
— Что я всё сделал по-своему, она поймёт. И извинись за то, что на этот раз я не сдержал клятву.
Он должен вернуться, чтобы сказать Сансе гораздо, гораздо больше, тоска о несбывшемся, мягкая нежность, захлестнула так сильно, как никогда прежде.
Они медленно приближались к краю каменной спирали. Призрак подозрительно принюхался к одному из сугробов, лежащих в десяти шагах от камней, и Свагр расчистил снег. Осколки льда переливались под зелёным небесным сиянием, свет отражался в чистых, неправильных гранях.
Чувство, что он уже это видел, было слишком сильно, отзывалось в памяти образами: богороща Винтерфелла и на свежем снегу застыли беспорядочные осколки, жалкие останки того, что раньше представляли из себя Белые Ходоки.
Джон оглянулся назад. Им по пути уже попадалось что-то, плотно запорошенное снегом, но никто не решался трогать.
«Они охраняли или ждали. Если они попытались добраться до магии, занять место Короля Ночи в последние минуты?..»
— Так же, когда твари рассыпались в Винтерфелле, — заключил Джастин, его голос слегка дрожал.
— Ого, нам свезло, — сказал Свагр, выпрямляясь и отряхивая мокрые рукавицы. — Король Ночи, наверное, слишком поздно отдал приказ.
«Наверное» — слово, высеченное над их миссией. Наверное, Ходоки жили здесь, чего они никогда не узнают наверняка. Наверное, магия Рглора поможет ему всё закончить. Наверное, уничтожить древнее колдовство окажется ему по силам. Он бы высказался вслух, но на то бы ушла часть без того хлипкой, исколотой и стремительно утекающей жизни. Джон посмотрел на Чардрево, мёртвой древностью возвышающееся над каменными столбами.
Если это конец, нет смысла медлить. Он уже умирал, и ему не страшно. Но сдаваться без боя Джон не планировал, жизнь ускользала, он боролся за каждую её каплю.
Он рассеянно потрепал Призрака по загривку и шагнул к спирали, неожиданно быстро преодолел оставшиеся шаги. Джастин и Свагр что-то сказали вслед, но Джон уже не услышал. Факел горел в руке, освещая путь, и тьма, ждавшая его, отшатнулась.
«Конечно, ты знала, что я иду. Ты чувствовала, что я уничтожил почти все твои части».
Путь до чардрева вымостила бесконечность, и каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Облачко морозного пара вырывалось изо рта, носом дышать стало невыносимо и почти невозможно. Он задыхался. Огонь тонул. Тьма смыкалась всё плотнее, почти издевательски, но он приближался к центру. Оставалось совсем чуть-чуть.
Джон подспудно знал, что ему нельзя касаться чёрных камней. Нельзя трогать ничего, что находится под властью этой опасной магии. Он знал, и всё же, поскользнувшись и не удержав равновесие, зацепился ладонью за столб. «Не уронить факел!» Если бы он упал, то уже не встал бы, и если бы погас огонь, если бы он уронил факел почти дойдя до Чардрева, если бы… Додумать Джон не успел.
Холод укусил сквозь толстую рукавицу, пробрался по жилам, извиваясь ядовитыми змеями. Джон рефлекторно тряхнул рукой, будто пытаясь скинуть невидимое, но тщетно. Огонь Рглора взвыл внутри него, сопротивляясь, и даже этого оказалось недостаточно. В голове щёлкнуло, он не понимал, кричит вслух или мысленно, ледяные пальцы залезли под глаза, под кости и глубже, внутрь сердца, достигли его страхов и души. Он едва устоял на ногах, закрыв веки, а открыв вновь…
Увидел Дейенерис Таргариен.
— Ты даже не знаешь, что пытаешься уничтожить, верно? — сказала она, улыбаясь.
Джон молчал, тяжело дыша и не смея шелохнуться. Она выглядела в точности, какой он её запомнил: серебряная сложносплетённая коса, чёрное платье и улыбка девчонки, наконец-то заполучившей мечту. Она была такой настоящей, такой живой, что обман легко сравнялся с правдой. Её белые волосы даже не колыхнулись под порывом ветра, и тень от огня не простиралась на снегу.
«Но это ложь».
Магия хотела жить. И решила заговорить с ним. Не умела иначе, не видела свет в его сердце, не знала любви и надежды, эти чувства не живут во тьме. Если бы она знала, то приняла другой облик, манила иным, Сансой и домом, в стократ усложнив противостояние. Эта магия не знала другого пути. Она сполна разворошила тьму, среди самообвинения и сожалений извлекла самое болезненное, что только возможно.
— Ты не представляешь, что сейчас находится в твоих руках. Смерть уже преклонила перед тобой колени однажды, Джон Сноу. Но ты можешь получить гораздо, гораздо большее.
Он продолжил свой путь к Чардреву. По какой-то причине ему не смогли по-настоящему навредить. Возможно, всё-таки следует помолиться Рглору со всей искренностью остатков его израненного сердца.
— Ты можешь всё исправить, Джон. Ты сможешь властвовать над смертью и жизнью. Ты поднимешься над временем, богами и людьми. Если ты примешь этот дар. Если воспользуешься тем, что находится прямо здесь, только протяни руку и погаси огонь.
«Ты можешь занять место Короля Ночи, жить вечно, избавиться от боли, страданий, чувств, выкинуть свою душу и всё дурное, что ты пережил», — шепнул ледяной, мёртвый голос.
«Отдать всё, за что ты сражался, свой дом и свою любовь. Превратить в лёд будущее, когда ты только всё понял?» — прозвучало голосом Сансы. Джон знал, что она сказала бы именно так, и он остатками сил вцепился в тепло, которое давали эти слова.