Ладонь холодная, просто ледяная.
— Как славно, как хорошо мы поговорили, у меня теперь и на душе спокойно.
В дверях я оглянулся. Сердце сжалось — такого одинокого, маленького я его оставлял.
ОДИН ПЛЮС ОДИН
Однажды в метро я видел: двое мужчин, видимо, приятели или сослуживцы, вошли в вагон и остановились, отыскивая взглядом свободные места. Двух мест рядом не оказалось, и они сели по отдельности. Достали каждый из своего портфеля газеты, принялись читать. Через несколько остановок два места рядом освободились. Мужчины поспешно пересели на эти места и ехали дальше, продолжая чтение.
СКУЧНО БЕЗ ТЕЛЕВИЗОРА
У моей двери стояли три чемодана, рядом прислонился к стене здоровенный мешок. Хозяева багажа, два парня моих лет, расположились тут же, на лестнице. Здоровый загар покрывал их лица и шеи, аккуратные чубчики не скрывали лба. Они закусывали: на газете лежали крупно порезанная колбаса, хлеб, помидоры.
Парень, что был повыше и, видимо, за старшего, протянул мне огромную лапищу. Рукопожатие получилось крепким, моя ладонь чуть не до запястья утонула в его.
— Ну как пульс? — спросил я.
— А мы уж думали, не дождемся, — вклинился в разговор второй. — Мы от Егора, — пояснил он. — Он тебе привет передавал. И лещей вяленых…
При упоминании о лещах первый засопел и нахмурился. Второй бочком нетерпеливо подвинулся к двери.
— А что за Егор-то? — спросил я.
— Он у тебя прошлым летом останавливался.
Они сразу начали устраиваться, причем длинный действовал медлительно, степенно, как и подобало человеку с его ростом, маленький же оказался весьма проворен. Его тельняшка мелькала по квартире, словно челнок. В кухне, закипев, позвякивал крышкой поставленный им чайник, в комнате на подоконнике дозревали разложенные им помидоры, в ванной им же были замочены какие-то штаны типа ватных, вода от них сделалась черной.
— Телевизора у тебя нет? — от нечего делать поковыривая спичкой в зубах, спросил длинный.
— Нет, — признался я.
— Скучно живешь, — отозвался из прихожей, где он брился моей электробритвой, маленький.
— Скучно, — пришлось согласиться мне.
Едва принялись за леща, заглянул сосед по микрорайону Володя. Он довольно часто заскакивал после работы — оставить сумки с продуктами, а сам налегке по-быстрому бегал в парк перехватить пару кружек пива. Семья большая, жена вредная, вот он и ловчил.
— О, Володь, — обрадовался я. — У нас лещ. Может, за пивом сгоняешь?
Он заулыбался виновато и жалко — боялся на обратном пути встретить супругу. Но очередь обещал занять.
Я разыскал две трехлитровые банки и отправился.
Вышел из подъезда и увидел Гену. Он у старушек со скамеечки интересовался номером дома.
— Номер дома надо на фасаде искать, — подойдя сзади, посоветовал я.
В парке не то студенты, не то старшеклассники сгребали листья. В основном девочки этим занимались. А мальчишки крутились возле ларька. В разноцветных куртках, с раскрасневшимися лицами — либо от свежего воздуха, либо от пива, либо от того и другого вместе. Вокруг столиков сгрудившись, остроумие оттачивали.
— Ты что в нос говоришь? Простыл?
— Нет, после занятий французским пристало.
Акселераты. Пижоны. Кто-то в конце аллеи узрел преподавателя, и всех как ветром сдуло. Рассыпались среди уныло-серых стволов, оживили пейзаж.
Володя помахал из очереди, обрадовался. Видно, совесть заела.
Но все равно — я и Гена банки несли, а Володя, всем своим видом выражая единомыслие, шагал поодаль — вроде с нами и вроде сам по себе.
Когда я распахнул дверь, длинный поспешно запихивал что-то в платяной шкаф. Маленький его загородить пытался, но только мешал, на полу валялась моя рубашка, он на ней стоял.
— А мы… Вот… Здесь… Видишь? — затараторил маленький.
Я пересек комнату, потеснил локтем помидоры, банку на подоконнике установил.
— Ребят, — сказал я, — вас я не знаю, вашего Егора не помню. Лучше вам будет отвалить.
Глаза длинного сузились.
— Да чего ты? — начал он.
Маленький его плечом оттер, выступил вперед.
— Мы утюг искали. Или у тебя и утюга нет?
Они стояли рядом. Теперь я увидел, как ладно они смотрятся вместе.
— Ребят, все в порядке, — сказал я. — Вас двое, нас трое. А утюга у меня действительно нет.
Мокрые штаны — с них стекала вода — я им вдогонку в кабину лифта закинул.
— Попомнишь! — крикнул маленький.
— Плыви, плыви, — не удержался я, хотя лифт уже тронулся.