— Нет, — сказал я.
— Ну, будут. Несчастливая эта скамейка, — старуха костяшками постучала по деревянным брускам. — Все время кто-нибудь сидит и дождаться не может. На той неделе муж с женой целый день кого-то караулили. Тоже приезжие. Так и ушли.
«Я-то дождусь», — подумал я.
Старуха исчезла, двое ребят плюхнулись рядом.
— Ну, молодцы наши, — заговорили они вроде бы между собой, но поглядывая в мою сторону.
— Молодцы, молодцы. Во всех заплывах победили…
— Жаль, не видел, — сказал я.
— Вечером будут повторять.
Он вышел, когда начали загораться окна. Я сразу понял, что это он. Резкий подбородок, черные жесткие волосы. Джинсовая голубая рубашка с закатанными рукавами. Прошел к темно-зеленым «Жигулям»-пикапу, позвенел ключами.
Такие решения созревают мгновенно и как бы помимо тебя.
— Вы не в центр? — подскочил я к нему.
Он оценивающе на меня посмотрел.
— Куда вам нужно?
— Все равно, — сказал я.
Он залез в машину, распахнул переднюю дверь.
— Если можно, я сзади, — сказал я.
В нагретой солнцем машине пахло синтетикой, бензином.
— Друзей ждал, а они не пришли, — я развивал послужившую мне легенду.
Он смотрел на мое отражение в зеркальце.
— Плохо без телефона, — продолжал я. — Ни о чем не договоришься. А вы давно здесь живете?
На этот раз он на меня не смотрел, потому что подъезжал к перекрестку, и ответил, только когда его миновал:
— Я здесь не живу.
— С ума сойти тут жить, — подхватил я. — Выселки. А вы где живете?
Он понял мой вопрос по-своему.
— Я тебя довезу, куда скажешь.
Руки уверенно держали руль. Красивые, загорелые. И профиль у него был красивый.
— Если тебе что понадобится, — сказал я, — у меня парень знакомый на станции техобслуживания. А тебя как звать?
— Борис, — вполне дружелюбно сообщил он.
— Ты где работаешь?
— Импорт, экспорт…
— Говорят, Форд две машины в минуту выпускает, — сказал я. — Правда это?
Он усмехнулся.
— Останови здесь, — попросил я.
Достал три рубля, протянул. Он кивком поблагодарил, спрятал деньги в нагрудный карман.
Я в последний раз посмотрел на него.
Дома пил воду из-под крана. Ложился, вставал, брал книгу и тут же отбрасывал. Потом забылся и видел: надо мной попеременно склонялись два врача в белых халатах и шапочках. Один — с седой бородкой, в пенсне, второй — молодой, с черными баками и карими глазами. «Плохо. Совсем плохо», — говорили они друг другу и скорбно качали головами.
ДВА ПАКЕТА МОЛОКА
Я бы ее не узнал, если бы она меня не окликнула. Вполне современная девушка, Модная сумка через плечо. И косички исчезли.
— Спасибо огромное. Я за чертеж пятерку получила.
— Поздравляю.
— Мы здесь рядом живем. Пойдемте, я вас с мамой познакомлю?
— А с папой? — спросил я.
— И с бабушкой! Бабушка уже дома.
За день город прокалился, небо будто пылью пропитано. Да еще машины отравляли атмосферу, сдержанно рокотали, скопившись у перекрестка.
— В воскресенье мы с подружками за грибами отправились. Рано, с первым поездом. Какой-то дядька подсказал, где сходить. Сошли. Леса не видно, пока до него добрались, устали ужасно. На полянке полежали, отдохнули. Дело к вечеру, есть хочется. Пришли в деревню. Возле старенького домика на отшибе бабушка в платочке стоит, щеку подперла, пригорюнилась. Мы ей говорим: «Бабушка, дай молочка». Думали, у нее корова. А она выносит два пакета, Мы как прыснем…
Так незаметно проводил до самого дома.
— Не хочется прощаться, — сказала она. — Сейчас опять за учебники.
Я с легким прищуром на нее посмотрел. Нет, не поняла. Не научилась еще таких взглядов понимать.
«А может, это как раз то, что нужно, — подумал я. — Может, это вообще все, что нужно в жизни?»
ПРОГУЛКА
Я стоял у окна. В комнате никого. Дело шло к вечеру. Небо серое и тяжелое. Совсем рядом, над крышей дома через дорогу, одна за другой почти без перерывов бесшумно сверкали молнии.
Дверь отворилась, вошел Пал Палыч.
— Так-так, — он рассеянно глянул на Данин кульман, прошелся между столов. — Грустишь?
Я не ответил.
Пал Палыч вздохнул, сел за стол Лаврентьева, сдвинул в сторону испорченные ватманы, мы их с Даней временно туда складывали. Я ждал, он что-нибудь скажет, но он погрузился в задумчивость.
Тучи медленно наползали с запада. Воробьи спешили вычирикать обычную норму до начала грозы.