— Я тебя не слышу.
Услышав эти слова, парень остановился, ошеломленно моргая. Казалось, он глубоко вдохнул. Наконец его губы зашевелились. Всего два слова, но больше благодаря контексту, чем чтению по губам, Джейсон понял.
«Не слышишь»?
Джейсон покачал головой, потирая больную лодыжку.
— Нет.
Призрак сразу поник. Он говорил медленно и обдуманно, указывая на Джейсона, затем на свои глаза, а потом на самого себя.
«Но ты видишь меня?»
— Эм, да. Думаю, мы это уже выяснили. — Джейсон встал, аккуратно наступая на вывихнутую лодыжку. Не очень приятно, но он был почти уверен, что она цела. Потер ушибленное колено, продолжая наблюдать за юношей с верхней ступеньки и пытаясь понять смысл происходящего.
Он всегда представлял себе призраков белыми, но этот призрак белым не был. Да, кожа мальчика была бледной, но это явно её естественный оттенок, судя по цвету его рубашки. Брюки у него были темно-серые, а сапоги и жилет — черные. Джейсон осмотрел стены и потолок, всё ещё гадая, не является ли юноша проекцией, но не увидел ни одной камеры. Технология для такой продвинутой голограммы, возможно, и существовала, но Джейсон не сомневался, что стоила она недешево. Даже папарацци, в погоне за сенсационной фотографей, не имел бы ресурсов, чтобы организовать такой изощренный трюк. А если бы и имел, то уж точно не стал бы тратить их на ДжейУока.
Юноша смотрел на него с надеждой в глазах. Его губы шевельнулись, и он жестом указал за спину. Джейсону не нужно было его слышать, чтобы понять, что его снова приглашают зайти в комнату. Это казалось абсурдным. Разве призрак не должен пытаться напугать его? Кричать «Бу»? Но нет. Вместо этого он пригласил Джейсона внутрь, возможно, на чашечку чая.
Джейсон не был до конца уверен в своем здравомыслии.
— Не знаю…
Парень протянул руку, выглядя расстроенным. Отчаянным. Его губы «произнесли» одно простое слово.
«Пожалуйста».
Что Джейсон потеряет, если согласится? Свою жизнь? Рассудок? Душевное спокойствие? Он с самого начала не был уверен ни в чем из перечисленного. С восьми лет его реальностью были Голливуд и пресса. Теперь, в двадцать девять лет, мысль о том, чтобы жить наедине с призраком, не казалась ему такой ужасной, как встреча с таблоидами в газетном киоске каждый раз, когда у него заканчивалась туалетная бумага.
— Хорошо, — сказал он, и лицо мальчика озарилось радостью.
Джейсон осторожно поднялся по лестнице. Его лодыжка чувствовала себя уже немного лучше, но он не хотел усугублять ситуацию. Он остановился на лестничной площадке, изучая призрака перед собой. Все это время тот оставался в дверном проеме. Теперь он отступил назад, позволяя Джейсону пройти.
Комната оказалась именно такой, какой он её себе представлял: двуспальная кровать в углу, рядом тумбочка и комод. Светло-голубой диван и кофейный столик образовали небольшую зону отдыха у окна. У дальней стены стоял письменный стол, с задвинутым под него деревянным стулом. Над столом висели полки, уставленные разными безделушками. Дверь в углу вела, вероятно, в ванную.
И, неожиданно для Джейсона, в комнате не обнаружилось ни одного розового цветка, и абсолютно никаких признаков того, что здесь кто-то живет. На полу не валялось ни одной вещицы. На покрывале ни единой складки. На столе не было ни бумаг, ни мобильного телефона, ни компьютера. Даже стакана воды на тумбочке не нашлось. Комната казалась совершенно пустой, будто дешевый гостиничный номер, если не считать этого человека — призрака или кем бы он там ни был, — который стоял в нескольких шагах от него, сложив руки на груди и ухмыляясь так, словно едва мог сдержать волнение.
— Должно быть, я схожу с ума, — пробормотал Джейсон.
Юноша нахмурился и покачал головой. Он приглашающе указал на диван. Джейсон засомневался, и парень пошел первым, пересекая комнату странно длинными шагами, которые, вроде как, не совпадали с пройденным расстоянием. Ему вспомнились мультфильмы про Скуби-Ду, которые он смотрел в детстве, как ноги персонажей бешено вращались, когда они бежали, а фон позади них, казалось, никогда за ними не поспевал. Парнишка опустился на диван, если это можно было так назвать: он погрузился слишком глубоко, его зад сантиметров на пять исчез в обшивке. Как будто он понял теорию того как сидеть, но не вполне овладел искусством останавливаться, когда его призрачная плоть касалась твердой материи.