Как и многие актеры, с которыми он знаком, Джейсон никогда не смотрел свои собственные фильмы. Сложилось мнение, особенно среди людей за пределами этого бизнеса (людей, которые ни черта не знают об актерской игре или кинопроизводстве), что единственный способ стать лучше — это проанализировать свою собственную работу. Чего они, похоже, не понимали, так это того, что актерство — это не планирование каждого вздоха или взмаха ресниц. Речь не о том, чтобы выходить за пределы себя и смотреть на свое тело со стороны, волнуясь, в порядке ли волосы или не текут ли сопли из носа, пока ты плачешь. Речь о том, чтобы полностью влиться в персонажа, перевоплощаясь по щелчку пальцев, и верить, что все остальная команда, от осветителей до парикмахеров и монтажеров, возьмут разобщенные фрагменты искусства и соберут их в единую картину.
Но как только все сцены сняты, зачем их пересматривать? Конечно, были и исключения — актеры и актрисы, которым не терпелось посмотреть отснятый материал и проанализировать свою работу, но, по опыту Джейсона, их было меньшинство. Большинство же актеров, которых он знал, содрогались при этой мысли. В конце концов, дело сделано. Ничего нельзя изменить, пересмотреть или переснять. Зачем потом смотреть фильм, только чтобы узнать, что сцена, в которой ты рвал себе душу, не попала в окончательный вариант, или что в том эпизоде, где ты выложился по полной, ты на самом деле был наполовину не в фокусе, являясь просто частью заднего плана, пока снимали другого актера?
Это всё уже не важно. Успех фильма имел очень мало общего с актерской игрой. В большей степени это связано с общей атмосферой проекта. Есть сотня различных вещей, которые обеспечивают фильму успех.
Или, в некоторых случаях, провал.
И, хорошо это или плохо, но примерно на двух третях процесса производства, большинство актеров и съемочной группы знали, каким будет результат. Они нутром чуяли, будет ли фильм крутым, или же окажется никчемным. И когда такое случалось, единственное, что можно было сделать, это попытаться отшутиться. Не вешать нос и каждый день возвращаться на съемочную площадку, пока всё не закончится. Джейсон так и поступал. Какой бы дерьмовой ни была роль или фильм, он выкладывался по полной. Но почти каждый раз он уходил, чувствуя, что всё это было напрасно.
«Кровавый переулок» был именно таким.
Джейсон глубоко вздохнул и приготовился к ста трем минутам ада. Он знал, что смотреть фильм будет тяжело, но тут же понял, что продумал далеко не всё. В первой же сцене перед его взором предстал Эндрю, такой яркий, молодой и полный жизни, что у Джейсона перехватило дыхание.
— Это он, — произнес Джейсон сквозь ком в горле. Он почувствовал на себе обеспокоенный взгляд Бена. — Это тот самый парень, о котором я тебе рассказывал. Эндрю. Который умер.
Бен нахмурился.
— Мы можем не смотреть этот фильм, если это расстраивает тебя.
Так оно и было. Джейсон не мог отрицать щемящую боль в сердце, но и отворачиваться также казалось ему неправильным. Как будто остановить сейчас фильм каким-то образом означало уменьшить то, что Эндрю для него значил.
— Нет, всё в порядке.
Он устроился поудобнее, внутренне готовясь к натиску плохих воспоминаний, и они не заставили себя ждать. Он вспомнил, как дрался с режиссером из-за одной сцены, как посреди другой уволили старшего рабочего-механика, и изнурительную закадровую драму вокруг режиссера и его романа с актрисой. Из-за этого весь проект казался тогда невыносимым.
И да, видеть Эндрю было тяжело. Боже, он многое забыл, например, как Эндрю опускал голову, когда смеялся, как будто ему было неловко от собственного веселья. Забыл, как Эндрю сгибал руки в локтях, когда был перед камерой, словно пытался занять больше места. Но также он забыл о синяках под глазами, непредсказуемых приступах угрюмости, и каким дерганным тот был. Они еще не были любовниками — это случилось только после того, как фильм закончился — и поэтому он не понимал тогда, но в ретроспективе всё оказалось очевидным: уже тогда Эндрю был под кайфом, употребляя бог знает какие наркотики.
Это было поразительное осознание.
Бен сидел рядом, пребывая в полном восторге. Когда на протяжении первого акта нарастало напряжение, он наклонился вперед, крепко прижав руки к груди. А когда умерла первая студентка, как и полагается, насильственной смертью, это его так поразило, что он тут же исчез.
Джейсон поставил фильм на паузу и завел снежный шар, ожидая, когда Бен снова появится.
— Что случилось? — спросил он, как только Бен снова оказался рядом с ним на диване.
Призрачная кожа Бена казалась бледнее, чем раньше, а глаза были широко распахнуты.