Он подался ближе, жалея, что не может поцеловать Бена, но в то же время решительно желая доказать, что физический контакт никогда еще не значил для него так мало. Лишь бы Бен мог его слышать. И лишь бы он видел его и знал, что он говорит серьезно.
— Я не позволю тем вещам, которых нам не хватает, затмить те вещи, которые у нас есть. И я больше никогда не буду упоминать твое вызволение, если ты так хочешь. Я не могу дотронуться до тебя, когда захочу, но я все равно люблю тебя. И никакие твои слова это не изменят.
Признание ощущалось идеально. Он не планировал говорить это, даже не думал о своих чувствах к Бену достаточно, чтобы облечь их в слова, но теперь, когда они прозвучали, он испытал такое колоссальное умиротворение, что у него перехватило дыхание. А Бен?
Щеки Бена все еще были влажными, но он улыбнулся сквозь слезы. Джейсон так долго говорил, что заряд шкатулки закончился, но он не нуждался в этом, чтобы разобрать слова Бена.
«Ты меня любишь?»
— Боже, да. Больше всего на свете.
Бен прикусил губу, разрываясь между смехом и слезами. «Но как же…»
— Нет. Я не хочу говорить о вещах, которые делают все сложным. Я хочу говорить о вещах, которые делают все простым. Ты тоже любишь меня?
Улыбка Бена сделалась шире, наконец-то отразившись и в его голубых глазах. Он рьяно закивал. «Больше всего на свете».
— Это все, что имеет для меня значение. С остальным разберемся по ходу дела, как и все остальные пары на свете.
Бен рассмеялся — беззвучно, и тем не менее Джейсон знал этот звук наизусть. Он все равно слышал это мысленно, пусть и не ушами.
Бен слегка посерьезнел. Он поднес кулак к виску и повернул его по кругу — Джейсон научил его, что при игре в шарады это означает «фильм». Его приподнятые брови превратили жест в вопрос.
— Я не хочу оставлять тебя.
Он думал, что Бен будет спорить, но он этого не сделал. Вместо этого он похлопал ресницами, как будто нервно и в то же время флиртующе.
— Что такое? — спросил Джейсон.
А Бен произнес четыре простых слова: «Возьмешь меня с собой?»
— Ты имеешь в виду, в то время, когда я буду сниматься в фильме?
Бен кивнул, и выражение его лица было нерешительным. Почти виноватым. «Никто меня не увидит».
— Я думал об этом, но…
«Дилан?»
— Да.
Бен показал на шар, и Джейсон завел его для него.
— Мне все равно, что тебе придется меня прятать, — сказал он, когда Джейсон закончил. — У тебя же будет свой номер, верно?
— Да.
— И до тех пор, пока там есть окно, я с радостью подожду тебя там. До тех пор, пока я знаю, что ты вернешься ко мне.
— Всегда, — пообещал Джейсон. — В каждую свободную минуту. И я потребую лучший вид, который сможет предоставить отель.
Радость Бена от этих новостей с легкостью читалась на его лице.
— То есть, ты меня возьмешь?
— Непременно, — он позаботится о деталях попозже. У него имелось четыре месяца, чтобы придумать план. — Ничто не сделает меня счастливее, — он наклонился поближе и посмотрел в ярко-голубые глаза Бена. Это глупо, но сказав это один раз, ему хотелось повторять снова и снова, и снова. Ему хотелось прокричать это звездам. — Я люблю тебя, Бенджамин Роберт Уорд.
Бен рассмеялся и наклонился поближе.
— А я люблю тебя, Джейдон Уокер Баттермор.
— Джейсон, вообще-то.
— Знаю, и его я тоже люблю.
На сей раз его голос звучал более низким. Поразительно призывным, посылающим дрожь по позвоночнику Джейсона. Приятное тепло хлынуло в его пах.
— Мне хотелось бы заснуть прямо сейчас и сорвать с тебя одежду.
Бен рассмеялся, хотя его смех умолк, когда музыкальная шкатулка остановилась. «Мне тоже». Он отстранился, чтобы посмотреть Джейсону в глаза, затем посмотрел на колени Джейсона, утонувшие в грязи и снегу возле низа ступенек. Он обхватил себя руками и изобразил дрожь, а его губы произнесли вопрос: «Разве тебе не холодно?»
Джейсон рассмеялся.
— Теперь, когда ты упомянул об этом, да, — он встал и застонал, когда его колени хрустнули. Его джинсы промокли от колена до низа штанин, а пальцы на ногах ощущались как ледышки теперь, когда он обратил внимание на их состояние. — Пойдем внутрь?