Вильяра вздохнула:
— А потому же, почему тонущий не выпускает из рук самое занозистое бревно. Ты уже чуешь дно под ногами, но у берега могут быть опасные ямы. Да и на берегу бревно пригодится, чтобы костёр развести.
— То есть, мне лучше не переселяться в другие покои?
— Да, оставайся пока здесь, Аю. Таково моё слово целительницы.
Аю снова уткнулась носом в Вильяру. Прижалась, словно детёныш к матери, источая горячую благодарность. Через некоторое время Вильяра ласково потрепала её по загривку и предложила вместе сходить на кухню, а то что-то есть очень хочется.
Глава 12
На кухне вдвоём хозяйничали старый Зуни и тётушка Ракиму. Всех подростков Лемба увел в снега, наставлять в охотничьих премудростях. Вильяре стало досадно за Рыньи, которого она нагрузила заботой о Нимрине и лишила возможности поучаствовать в этой вылазке. Но раз уж так вышло, нужно улучить время и сводить Рыньи в снега самой. Заодно выгулять зверя Юни — последнюю память о матери, о прежнем доме Углежогов у Синего фиорда.
Аю тем временем ластилась к тётушке Ракиму, как к родной. Зуни тоже поглядывал на жертву запретных чар тепло, словно на непутёвую внучку. Вильяра видела: Аю угождает старшим охотникам, как угождала купчихе Тари, тщетно добиваясь материнской любви. Здесь-то почва более благодатная, но ещё немного, и сиротские ужимки Аю начнут раздражать тех, чьего расположения она ищет. Взрослой охотнице не пристало так юлить ни перед кем. Но объяснять это выздоравливающей — точно не время, и гораздо полезнее, если Аю сама дорастёт, осознает и найдёт свою меру достоинства.
— Старый, я хочу поговорить с тобой наедине, — окликнула Вильяра Зуни, когда в кухонных хлопотах наметился перерыв.
— Внимаю тебе, о мудрая.
Они присели на перевёрнутые корзины в одной из кладовок, мудрая спела песенку, чтобы никто не подслушивал.
— Зуни, я ношу серёжку мудрой, — она дёрнула себя за ухо. — Но я обращаюсь к тебе сейчас как младшая к старшему. Я нуждаюсь в твоём разумном совете и помощи.
Зуни нахмурил брови.
— И что же такого я тебе посоветую, о мудрая Вильяра, чего не посоветует мудрый Альдира?
— Зуни, я хочу знать, кто в нашем клане пострадал от моего первого наставника или других мудрых. Я желаю возместить, изгладить ущерб, насколько это будет в моих силах. И я хотела бы знать, кто из Вилья затаил зло на всех посвящённых. Кого мне следует остерегаться? От кого ждать удара в спину?
Теперь густые брови Зуни поползли на лоб. Старик покачал головой, сглотнул и задал вопрос, который при других обстоятельствах прозвучал бы непростительной дерзостью.
— Вильяра, а ты, правда, готова возмещать ущерб этим охотникам?
— Да, Зуни, в меру моих сил. Конечно, если мудрые кого-то беззаконно убили, я не воскрешу погибшего. Но я должна знать, во что обошлось клану моё обучение. И на какие обиды охотники побоялись мне жаловаться?
Зуни не отводил пытливого взгляда:
— О мудрая Вильяра, тебя так крепко задели за живое самозваные поборники справедливости?
Колдунья досадливо поморщилась:
— Гораздо больше меня задела Аю. Как она не позвала на помощь мудрого Стиру, когда мать и отец зачаровывали её. И как весь дом Ула молчал, когда купец привёз из угодий Наритья безумную жену. Они все не доверяли мудрым и боялись, оттого вышло много бед и беззакония.
Зуни протянул руку и коснулся её плеча, будто в самом деле успокаивал молоденькую охотницу.
— Знахаркина дочь, тебе всегда рады в доме Кузнеца, и тебе здесь некого опасаться. Я, Зуни из дома Кузнеца, доверяю тебе, потому поведаю тебе не одну и не две поганые истории про твоего наставника. Ведь я и сам тебе задолжал, если ты сочтёшь это за долг. Когда мудрые выбирали, кого посвящать, тебя или Лембу, я отстаивал внука — для дома.
— Я знаю, Зуни. Я сама наблюдала, как ты до сих пор отстаиваешь внука для дома, — улыбнулась мудрая. — А тогда я ужасно обижалась и злилась на вас. Зато ныне я благодарна пособникам моей судьбы за то, кем я стала. И Лембе тоже хорошо с его судьбой. Пусть так будет.
— А я решил, что нам повезло с мудрой, когда ты после посвящения не сорвала зло на ком-нибудь из дома Кузнеца.
Вильяра пожала плечами, мол, как иначе. И не стала рассказывать Зуни, как соблазнял её наставник: явить силу и власть над любым своим прежним обидчиком, недоброжелателем, врагом. Чего стоило ей самой возмущённое: «Нет, я не хочу!» А после — ещё более решительное: «Нет, я не стану никого мучить, унижать и запугивать, это же мои Вилья!» Она промолчала об этом, желая вернуть доверие охотников к мудрым, а не окончательно его порушить.