Ромига снова присел на пол под стеной, ноги не держали. Всего сутки назад он был безоглядно, допьяна счастлив. Злополучный Иули разбил его счастье вдребезги, но никакого зла на «прилипалу». Бесконечная печаль. Покой и штиль, как в центре тайфуна. Нав давно чуял, подозревал, боялся: с ним что-то не так. Вот и выяснил, что. Конечная остановка. Однако Тьма принимала его, как родного, всю его жизнь. Это неоспоримый факт. Материнская стихия не отступилась от него даже в чужом мире, даже после всего, что с ним происходило, что он делал. А второй князь Нави, бывало, ошибался в своих решениях, иначе Империя стояла бы до сих пор. Ромига понимает, на какую скользкую, кривую дорожку он вступает уже одной только мыслью. Но кое-какие решения второго князя третий, нынешний, пересматривал. А ещё Латира, Голос Щуров, сказал нечто крайне любопытное. Будто опытный геомант, плетельщик судьбы, может не только выглядеть, как посчитает нужным, но и по сути своей становиться тем, кем он выберет быть. Надо всем этим Ромига поразмыслит на свежую голову. А пока — спать! У Вильяры под боком, там теплее.
***
Вильяра желала выспаться и уснула: глухо, мёртво. Однако плоха та охотница, которая вовсе не замечает, что творится у неё под боком. Когда Нимрин куда-то подался изнанкой сна, она отметила и проследила его путь… Вздохнула с облегчением. Ушёл туда, где его ждут.
Мудрую предупредили, чтобы она не беспокоилась, даже если Нимрин застрянет в круге на луну-другую и вернётся не таким, как был. Ей показали, каким он должен… Каким он может вернуться, если примет дар. Колдунья сладко грезит о том прекрасном чёрном оборотне, что выглянул из волшебного зеркала. Но она знает своего воина достаточно, чтобы видеть: для чужака это щуров дар, как в сказках. Отвергнешь — пожалеешь, примешь — пожалеешь. Иули слишком рвётся домой, чтобы радостно и благодарно пустить корни на Голкья. А малейшего принуждения он не потерпит и не простит никому. Поэтому грёзы — пустые грёзы! — это всё, что мудрая вправе себе позволить. Она же сама которую луну расхлёбывает за мудрых, которые напозволяли себе лишнего…
«Вильяра, пожалуйста, приди! У нас тут Аю вытворяет такое, что к Камню идти страшно!» — отчаянный зов Туньи пробился сквозь дремоту, и Вильяра открыла глаза уже рядом с охотницей. Встряхнулась, проморгалась, глянула по сторонам — морозное, солнечное утро переходит в день. А над домом Лембы, у Камня, кто-то ворожит снег и бурю. Основательно ворожит, не по-детски. Дюжина охотников, считая Тунью, толпой сбились у нижних ворот и опасливо вглядываются в белую мглу, вихрящуюся выше по косогору.
Вильяра приветствием отвлекла их от зрелища. А потом спросила, что происходит? Зачем её звали?
— Ну, ты же сама видишь, о мудрая! — ответила Тунья, как старшая из присутствующих. — Аю снова лепит чудовищ. Вчера начала, сегодня продолжила. Ворожит и никого не слушает. Может, Лембу послушала бы, да он с подростками на охоте. А старый Зуни велел оставить её в покое. Мол, пусть ворожит, что хочет, пока никому не вредит. А мне страшно и за нас, и за неё. Ты же исцеляешь её от проклятия, о мудрая? Вот я тебя и позвала.
Страшно, не страшно, а выглядела Тунья, скорее, возмущённой и обескураженной, чем напуганной.
— Что за чудовищ Аю лепит? — переспросила Вильяра.
— Там… Звери и другие, им даже имён нет. Жуткие, как дурной сон. Я сказала, надо всё сломать и заровнять, а она чуть не в драку. Утихомирь её, о Вильяра!
— Хорошо, я посмотрю. А вы все идите по своим делам и ждите меня в доме. Спасибо тебе, Тунья, что позвала меня, — сказала мудрая и сама обратилась в снежный вихрь.
Она снова так может! Она при каждом удобном случае показывает это охотникам, чтобы Вилья не сомневались в силе своей хранительницы! А ещё так проще ощутить чужое заклятие и, если понадобится, обуздать стихии. Вильяра-вихрь устремилась к средоточию ворожбы, как бы подчиняясь песни Аю — проникая в суть заклятья чувствами и разумом.
Ярость и боль, обида и отчаяние в сиплом, негромком вое… Аю совсем отвыкла заклинать стихии на морозе? Но горло сорвала — помогает песни танцем. Кто научил её, или сообразила сама, в неистовой жажде довершить начатую ворожбу? Кружится среди метельной круговерти, раскинув руки крыльями. Грива дыбом, по щекам ползёт солёный снег, небесная синь сверкает меж заиндевелых ресниц. Сапожки ступают по ветряным струям, едва касаясь снега… Сильна ведьма, кто бы раньше подумал!