— Тоже мельница?
— Заходите, заходите — увидите… Начали мы, как верхолазы, с надстройки. Это было нешуточное сооружение, с лестницей и поручнями, сваренное из стального проката.
— Прежде чем браться за дело, съездил в Таллин, показал чертежи инженерам. Сказали: «Вари — устоит при любом ветре». И вот действует…
Мастер снял тормоз, и гигантский ветряк ожил, передавая вращение с крыльев-пропеллеров на уходившую книзу штангу.
На трех этажах помещения мы увидели царство шкивов, шестеренок, приводов, ремней. Силой ветра тут можно было пилить бревна, качать воду, вырабатывать электричество напряжением в 380 вольт. Силой ветра питались станки: металлорежущий, строгальный, шлифовальный, для точки дерева. Тут мастер заготавливал плашки для своих сувенирных поделок из можжевельника. Они лежали пахучими аккуратными стопками на «столярной палубе» сооружения.
— Но для этого достаточно было бы обычного электричества от сети…
— Вполне достаточно. Это даже моя жена, продавщица, уразумела. Говорила все время: «Ну зачем тебе это надо?!» Однако умолкла, понимая: эта причуда все-таки лучше ежедневной бутылки. По здравому смыслу — чудачество.
Но мне интересно. Все интересно: какую силу можно у ветра взять и как ее применить. По-ученому выражаясь, экспериментирую…
Все в громадном сооружении Юрий Линке сделал сам. Сложил мастерскую, накрыл ее, сварил остов конструкции ветряка, придумал способы съема энергии. Долго бился и сумел ликвидировать вибрацию, придумал автоматический режим ветряку. Он постоянно, как детская вертушка на столбике, «держит нос по ветру», при слабом напоре дает полтора киловатта электроэнергии, ветер покрепче — пять киловатт. Автоматически при сильном ветре переключается на пятнадцать киловатт, отдавая энергию в сеть.
— Целый исследовательский институт…
— Институт не институт, но голову поломать было над чем.
В комнате отдыха, которую мастер устроил для себя в углу мастерской, мы увидели громадных размеров стол, внушительной прочности и красивый — хоть завтра на выставку. Своей же работы стулья. Из натурального камня камин — «люблю глядеть на огонь». Шкафы, полки, отопление — все сам.
— Отец у меня владел десятью профессиями. Больше всего любил столярное дело. Говорил: «Столяр и на свадьбу обязан пойти со складным метром и с карандашным огрызком». Я как-то посчитал: владею пятнадцатью профессиями, но тоже больше люблю столярничать. Вот, поглядите, недавно придумал…
Мастер достал из шкафчика плошку с лесными орехами и положил рядом деревянный бубличек с деревянным винтом по диаметру.
— Кладешь орех. Пол-оборота — и орех треснул…
Милую эту штучку посетители мельницы могут купить в «вигвамчике». Она изящна, остроумно проста.
— Вышел спор у меня с очень знатным столяром. «Не получится, — говорит, — винт — сыпаться будет резьба». И правда, две недели возился — сыплется. Но вот добился. Возьмите себе на память…
Приятно было провести вечер с Мастером.
Похвалу золотым рукам своим принимал он со спокойным достоинством. Еще раз попросил: «Писать будете — непременно скажите, что пил, мол, и бросил. Это важно сказать. Пьют ведь не только бездельники. С пути сбиваются и хорошие люди. Мой пример для них — точка опоры».
Уже на прощание, подкидывая в камин поленьев, Юрий спросил: дойдет ли «Комсомольская правда» в Анголу?
— ?
— Да, понимаете, сын там работает. Ну и приятно, прочтет об отце…
Уезжали мы из деревни Мастера уже с зажженными фарами. Оглянулись с дороги. Громадный ветряк, перекрывая лопастями луну, работал. Это значило: телевизор, лампочки, холодильник в доме Юрия Линке были живы энергией тихо дувшего с моря ветра. А возможно, работал еще и станок — вечером Мастер любит точить свои деревяшки.
А ветряк мукомольный возле дороги дремал. С крыла его тихо скользнула в кусты сова, караулившая тут мышей.
Фото В. Пескова. В. Песков, И. Тетерин.
24 октября 1987 г.
В Бёхове над Окой
(Окно в природу)
Лет десять я не был в Бёхове, живописном сельце на Оке. Память хранила серебристый изгиб реки, высокий увалистый берег с погостом, окаймленный чередою берез, россыпь рубленых изб по увалам. И вот опять иду над рекой. Все на месте. И есть перемены. Вот дом, где встретил я деревенского скульптора, рубившего тут у крыльца окский камень в память погибших в 41-м году. Теперь на погосте увидел печальную пирамидку на могиле самого мастера — портрет на фарфоровом кругляше и фамилия: Федор Куржуков. Я снял шапку, припомнив все подробности давней встречи. Это была минута грусти с мыслью о том, что вот так же тихо, блестя на солнце, Ока будет течь и после каждого из нас, так же будут суетиться дрозды на рябинах, будет пахнуть осенним дымком…