– Жаль, что у Прохоренко практически нет друзей, приятелей и просто близких знакомых.
– Так у него на них банально не хватало времени, – сказал Морис.
– Поэтому придется довольствоваться тем, что у нас есть. То есть его единственным другом.
– Я забыл сказать вам, – спохватился Морис, – чтобы вы поспешили.
– Поспешила? – переспросила Мирослава.
– Да, Валерий Романович Олейников забронировал билет на послезавтра. Он летит ночным рейсом в Мурманск.
– В Мурманск? И чего он там забыл?
– Готовится дебютный концерт его воспитанников.
– Чудесно! Значит, завтра с утра я отправляюсь на встречу с другом для души.
– С другом… – начал Морис.
– Ты не забыл, что именно так назвала его мать потерпевшего, наша клиентка.
– Да, помню. Но вам лучше договориться с Валерием Романовичем о встрече заранее.
– Да, я позвоню ему сегодня вечером.
Олейников звонку детектива не удивился. Предусмотрительная Лидия Ильинична уже обо всем проинформировала его и просила содействовать.
Глава 4
Встречу детективу Олейников назначил у себя дома, вернее, тактично спросил, не затруднит ли Мирославу подъехать к нему домой завтра в одиннадцать дня.
Мирослава ответила, что не затруднит. И чтобы не играть в прятки, сообщила, что его адрес у нее имеется.
– Я так и понял, – ответил Олейников, – зная о пунктуальности Лидии Ильиничны и ее пристрастии к мелочам, можно быть уверенным, что мама Бори ничего не упустила. До свиданья.
– До завтра, – ответила Мирослава.
Семья учителя музыки жила в большой трехкомнатной квартире в доме старой застройки.
Мирослава предположила, что квартиру за какие-либо заслуги получили даже не родители Олейникова, а более старшее поколение.
– Жена на работе, – зачем-то сообщил детективу, впуская ее прихожую, Олейников, – дети в институте, так что мы одни. Идемте в гостиную.
– Идемте, – ответила Мирослава, натягивая бахилы.
Чуть ли не половину большой гостиной, как и ожидала Мирослава, занимал рояль. Вдоль стены тянулись шкафы с книгами, здесь же стоял старый сервант с красивой, но разномастной посудой. На противоположной стене висела картина современного местного художника. Под ней стоял диван, обтянутый плюшем. Пара таких же кресел. Поодаль стол на гнутых ножках, накрытый льняной скатертью. На столе узкая ваза с одной-единственной белой розой на длинном стебле. И множество стульев, от которых рябило в глазах. Мирославе даже показалось, что стулья специально разбегаются в разные стороны.
У детектива сложилось твердое убеждение, что Олейниковы не украшали свое жилище напоказ, а жили так, как им удобно.
– Я могу предложить вам чашку чая? – спросил Олейников, как всякий гостеприимный хозяин.
– Можете, – благодарно улыбнулась Мирослава, – но позднее, а сначала давайте поговорим.
Мирослава выбрала одно из кресел и опустилась в него. Олейников сел на стул неподалеку.
– Я знаю, – сказал он, – что вы хотите поговорить со мной о Боре. Но навряд ли я смогу вам чем-то помочь. – Олейников уставился на свои руки.
– Это почему же? – спросила Мирослава.
– Потому, что годы нашей активной с Борисом дружбы приходятся на то время, когда мы были подростками и юношами. А потом у каждого началась своя жизнь, и мы стали видеться с каждым годом все реже и реже.
– Но вы продолжали созваниваться? – спросила Мирослава.
– Да, созванивались мы чаще, чем встречались, примерно раза два в месяц и даже больше.
– Ну, вот видите, – сказала Мирослава, – ваше общение практически не прекращалось.
– Наверное, вы правы, – кивнул учитель музыки, – но… – Олейников запнулся.
– Что «но»? – спросила Мирослава.
– Это общение, особенно в последнее время, было каким-то односторонним.
– То есть?
– Да чего там! – махнул рукой Валерий Романович. – Борис звонил мне и начинал свой монолог.
– Монолог? – уточнила Мирослава.
– Можно сказать и так. Мне редко удавалось вклиниться в короткие паузы.
– Правильно ли я поняла вас, Валерий Романович, что ваш друг во время звонков что-то постоянно рассказывал вам?
– Не столько рассказывал, сколько вываливал на меня свое недовольство окружающими. Я, право, уже начал чувствовать себя сливным бачком.
– И чем же окружающие не угодили Борису Прохоренко?
– Мне неудобно передавать его слова, – замялся Олейников.
– Валерий Романович, – строго сказала Мирослава, – мы с вами не сплетничаем, как две кумушки на кухне. Мы пытаемся найти похитителя детей вашего друга и того, кто…
– Ради бога, не надо об этом! – перебил ее Олейников.
«Экие мы впечатлительные», – подумала про себя Мирослава и спросила: