— Но в портрете есть одна ошибка, — быстро добавил Квинт.
— В самом деле? — Глит удивлённо вскинул брови.
Квинт указал на свои потёртые ржавые доспехи и перевёл взгляд на миниатюру.
— Завидные латы вы написали, блестящие, как начищенное серебро, тогда как на самом деле. — Он умолк, опустив глаза на старые кирасы.
Глит рассмеялся, обнажив острые, как иголки, зубы.
— Ваша правда, мастер Квинт, — кивнул он. — Эти доспехи видели лучшие времена. Я просто заглянул вперёд. Когда вы станете Рыцарем-Академиком, придётся много и упорно трудиться, чтобы заслужить честь носить амуницию, изображённую на этом портрете. Амуницию, достойную того, кто отправится на поиски грозофракса. Вот для чего каждый Рыцарь-Академик носит с собой портрет — чтобы помнить о великой цели.
Квинт молча кивнул и потянулся за портретом.
— Не так быстро! — отрезал Феруль Глит. — Я ещё не написал фон. Академия вашего покровителя — Школа Дымки. Чтобы запечатлеть её башни, нужно выйти на балкон, да поскорей, пока солнце не взошло слишком высоко. — Художник стал складывать краски и кисти в ящик из лафового дерева. — Вы пойдёте со мной?
— Конечно, — ответил Квинт и протёр глаза. — С радостью глотну свежего воздуха.
Миновав громоздкий мольберт, Квинт стал карабкаться по винтовой лестнице вслед за академиком, который нёс в одной руке ящик, в другой — незаконченный портрет.
Выйдя на балкон, юноша прислонился к перилам и глубоко вдохнул. Утро выдалось морозное и ясное, в небе плавали густые облака, золотой солнечный свет лился на башни Санктафракса.
Слева и справа поднимались башенки и минареты сотен младших школ. В одном конце огромного Виадука стоял величавый Большой Зал, его купол и колокольня ярко сияли в солнечных лучах; в другом конце Виадука, возвышаясь над всеми строениями Санктафракса, тянулась к небу Обсерватория Лофтуса, прямо за ней безошибочно угадывались две башни-близнеца аналитиков Дымки.
Квинт не сводил с них глаз. Два огромных погодных шара раскачивались на ветру, издавая тихую, чарующую музыку зыбкой и утончённой гармонии.
Мелодия Санктафракса пуще великолепных зданий волновала сердце Квинта. И сейчас, стоя на балконе высокой башни Школы Цвета и Светотени, он не уставал дивиться этой музыке, идущей от дома к дому, каждый из которых вливал свой удивительный голос в сладкий хор Санктафракса. Старики говорили, что и слепой не может заблудиться в городе, уши всегда подскажут, где он сейчас. Квинт был в этом уверен.
Закрыв глаза, юноша прислушался к льющимся звукам. Он слышал визг цевочных колёс, скрип градовых весов, скрежет флюгеров, звон туманных колоколов. Из Академии Ветра плыли напевы ветра, так похожие на мелодию флейты, а из Башни Дождеведов доносилось звяканье многочисленных бутылок для сбора дождевой воды.
Но это были не единственные звуки, наполнявшие город. Пока Феруль Глит торопливо набрасывал на холсте контуры башен-близнецов, Квинт открыл глаза, перевесился через перила и услышал гомон множества голосов.
Внизу лежал виадук, обрамлённый многочисленными башнями. Каждая башня была неповторима — одна своей зубчатой формой напоминала замок, другая венчалась шпилем, третья была удивительно похожа на перечницу, четвёртая на дуршлаг. Квинт заметил высокую коническую башню, украшенную свисающими с крючков маленькими фонариками, башню, увешанную звонкими колокольчиками, башню с рифлёными колоннами — уменьшенную копию Школы Света и Тьмы. И возле каждой башни толпились ученики.
Большинство носили голубые мантии, верный признак того, что перед вами академики из младших школ. Рядом со Школой Цвета и Светотени располагалась Школа Преломления и Отражения, ученики которой начищали линзы на телескопах для старших академий. С другой стороны находилась Школа Зрительной и Ощутимой Фильтрации, здесь из тончайшего шёлка бережно ткались нежнейшие погодные инструменты.
Ученики из Школы Дымки, облачённые в красные пелерины с чёрно-белыми воротниками, о чем-то оживлённо спорили с учениками в голубых мантиях. Профессора из Института Снега и Льда в белых и серых одеждах надменно вышагивали по прогулочным дорожкам, а озорная группа учеников из Колледжа Облаков весело смеялась над какой-то шуткой.
— Ещё немного охры, — бормотал Глит.
В этот миг внимание Квинта привлёк человек, выскользнувший из дверей противоположной башни. Незнакомец осторожно огляделся по сторонам, но не додумался, что кто-то, например Квинт, может наблюдать за ним сверху. Спрятав в рукаве пузыре с алой жидкостью, он поспешил прочь. Квинт заметил, что незнакомец худощав и сутулит плечи, а зелёная мантия отделана мехом.
Последнее говорило о том, что перед ним помощник профессора из Академии Ветра.
Квинт ещё раз оглядел башню. Похоже, посетители здесь бывали нечасто. Ставни были плотно закрыты, черепица на крыше пооблетела, стены облупились. Что же это за школа? Возможно, ответ лежал в чучеле лисацапа, висящем над дверью, — хищной птице с пышным хвостом, массивным клювом и острыми когтями.
— Что там изучают? — спросил Квинт художника, указывая на башню.
Портретист покачал головой.
— Молодому господину из Рыцарской Академии не пристало интересоваться подобными школами и науками, которыми там занимаются, — Глит неприятно улыбнулся и показал на портрет.
На Заднем плане высились две грациозные башни-близнецы аналитиков Дымки.
— Когда краска высохнет, вы сможете приколоть миниатюру на рукоятку своего меча. У вас же есть меч?
— Конечно, — Квинт кивнул и указал на кривую пиратскую саблю, подаренную отцом.
Глит криво усмехнулся и презрительно посмотрел на сияющую сталь.
— Что ж, — фыркнул он. — Немногие Рыцари-Академики смогут похвастаться таким мечом.
Квинт помрачнел.
— Но раз уж вы протеже Высочайшего Академика, мне остаётся только…
Глит не успел договорить, воздух сотрясли скорбные удары колокола. Квинт резко обернулся: звуки летели с колокольни Большого Кафедрального Зала. И как ответ в воздух из Каменных Садов, подобно снежному бурану, взлетела стая белых воронов. Ворон становилось всё больше и больше, их мрачные крики заглушили звон колокола.
Побледнев, Квинт схватился за перила.
— Нет! — выкрикнул он. — Не может быть! Не сейчас, после всего, что.
Феруль Глит покачал головой, на его губах появилась злорадная улыбка.
— Звон колокола, белые вороны. Это может означать только одно. — Художник протянул Квинту портрет. — Ваш покровитель, Высочайший Академик, мёртв.
Глава вторая. Хор мертвых
Крох-гоблины и городские гномы, отвечающие за лифтовые корзины, трудились в поте лица, спуская большие делегации академиков с Восточной и Западной Пристани в Нижний Город. Все — старые и молодые, почтённые и неискушённые в науках, профессора, ученики и будущие академики из всех институтов, школ и колледжей Санктафракса — спешили принять участие в скорбной процессии.
Среди них были представители Школы Дымки, опустившие капюшоны так низко, что были видны только кончики серебряных наносников, острые, как клювы хищной птицы. Плечо к плечу вышагивали профессора из Школы Света и Тьмы, облачённые в одежды всех оттенков серого, от аспидного до предгрозового чёрного. Не отставали от них и облаковеды, хотя их изрядно помятые мантии совсем не приличествовали случаю.
Академики из Колледжа Дождя выделялись в толпе своими зонтиками самых разнообразных форм и размеров. Стройной шеренгой чеканили шаг ученики всех факультетов Академии Ветра.
Вслед за представителями семи главных школ Санктафракса шли остальные четырнадцать меньших академий. Эти были одеты не в форму и позволяли себе громко судачить и задирать друг друга.