— Да, y меня теперь хорошие уроки, — отвечала MauОa. — Видишь, как мы разбогатели, даже наняли другую квартиру, и y меня с детьми есть отдельная комната.
— A много ты часов занята?
— Я ухожу из дому в 10 часов утра, a возвращаюсь в 5 и получаю 50 p. в месяц.
— Значит весь вечер y тебя свободен?
— Не совсем, ты забываешь моих девочек; утро до 10 часов, и вечер до 9, пока они улягутся спать, я отдаю им.
— Но ведь ты не всегда же сидишь дома. Ходишь ты иногда в гости, в театры — спросила Наденька.
— По правде тебе сказать, — с улыбкой отвечала Маша, — в театре я была всего один раз в жизни, — помнишь, когда мы еще учились в гимназии, и ты пригласила меня к себе в ложу. Знакомых, кроме вас двух, y меня нет, a с вами, вы сами знаете, как редко мне удается видеться!
— Еще бы, ты забегала ко мне последний раз ровно три месяца тому назад! — вскричала Жеребцова. — Но по крайней мере успеваешь ли ты заниматься? Прочла ты те книги, что взяла y меня тогда?
— Нет, еще не совсем, мне ведь мало времени на чтение, — только вечером, когда все улягутся. И то в прошлом месяце Нюша была больна, приходилось ухаживать за ней; я целых три недели не брала в руки книги.
— Бедная Маша! — проговорила Наденька, с чувством пожимая руку подруги; — не легка твоя жизнь!
— Ничего, — бодро отвечала Маша, — я потружусь, зато им будет легко и жить, и учиться!
Она с любовью поглядела на девочек, подошедших приласкаться к ней перед отходом ко сну.
В чужой семье
Глава I
Утренний поезд Николаевской железной дороги вошел под своды вокзала, оставляя за собой длинную полосу серого дыма, повисшую в сыром, мглистом воздухе. Пассажиры в вагонах засуетились: собирали вещи, одевались, выглядывали из окон, стараясь найти в толпе, встречавшей поезд, знакомые лица. Поезд остановился, и из вагона второго класса выскочила девочка лет четырнадцати. Она осматривалась кругом растерянными глазами.
— Соня, это ты? — раздался голос подле нее.
Она обернулась и бросилась целовать подошедшую к ней даму.
— Тетя, милая! Вы сами приехали меня встретить! Какая вы добрая!
— У тебя, наверное, есть багаж? — сказала дама, улыбаясь. — Дай билет Семену, — она указала на сопровождавшего ее слугу, — он его привезет, а мы поедем скорей домой.
Через несколько минут Соня ехала в карете вместе со своей теткой, Анной Захаровной Воеводской, и в ответ на ее вопросы рассказывала:
— Я доехала до Москвы с папой и с мамой; дорогой папа чувствовал себя очень нехорошо, так что мы прожили лишний день в Москве. Тамошний доктор сказал то же, что и наш: папе надобно отдохнуть от работы, прожить зиму спокойно в теплом климате, и к весне он может поправиться.
— Ну, а братья твои у бабушки, в деревне?
— Да, бабушка сама приезжала за ними: она ведь очень любит их.
— Хорошо, что ты не поехала в деревню: ты бы там соскучилась!
— Мама то же думала. Бабушка целый день или хозяйничает, или возится с братьями: они ведь маленькие — Коле всего три года! А потом, мне надобно учиться! Я кончила курс прогимназии и на будущий год поступлю в гимназию в Москве; там мне придется учиться иностранным языкам, а я училась немножко по-французски у мамы, а по-немецки совсем не знаю!
— Ну, у нас научишься! У нас живет француженка. Нина говорит по-французски и по-английски, а теперь хочет брать уроки немецкого языка.
— Тетя, правда, что Нина очень умная и ученая? Я даже боюсь ее!
— Бояться нечего; а что она не по летам развита и очень много занимается, это правда! — не без чувства материнской гордости отвечала Анна Захаровна.
— А что Митя? Помните, как мы с ним шалили, когда гостили все у бабушки? Это было давно! Больше пяти лет тому назад! Нина и тогда была умнее нас!
— Да, к сожалению, Митя не похож на нее! Он очень огорчает и отца, и меня. Способности у него неважные, а главное, он очень ленив. В первом классе гимназии сидел два года, еле перешел во второй и теперь учится плохо, хотя к нему ходит каждый день репетитор.
Проехав несколько улиц и переулков, карета остановилась у подъезда большого четырехэтажного дома. Соня вслед за теткой поднялась по лестнице, устланной ковром, в просторной передней сбросила пальто и шляпку и вошла в столовую. К ним тотчас же подбежала хорошенькая девочка лет семи. Она бросилась на шею Анны Захаровны и в то же время с полузастенчивой улыбкой протянула пухленькую ручку Соне.
Соня крепко поцеловала маленькую девочку.
— Это Ада, — сказала она, — я ее узнала по ее черным глазкам!