Например, этикетки на черепах, подумала Тиффани.
— Мисс Тик, — сказала она. — Вы знаете что-нибудь о том, что коттедж хотят отдать мне?
— О, все уже решено. — ответила мисс Тик. — Выдвигалось предположение, что коттедж следует оставить тебе, раз ты уже здесь живешь, но в самом-то деле, ты еще так молода и у Аннаграммы больше опыта. Мне жаль, но…
— Так нечестно, мисс Тик. — сказала Тиффани.
— Ну, ну, Тиффани, ведьмы не говорят такие вещи… — начала мисс Тик.
— А я не себя имею в виду. Это нечестно по отношению к Аннаграмме. Она все испортит, так ведь?
Всего на долю секунды на лице мисс Тик появилось виноватое выражние. Доля секунды очень короткий отрезок времени, но Тиффани его хватило, чтобы заметить.
— Миссис Иервиг уверена, что Аннаграмма справится.
— А вы?
— Не забывай с кем ты говоришь!
— Я разговариваю с вами мисс Тик! Это… неправильно! — глаза Тиффани сверкнули.
Краем глаза она заметила движение. Блюдо, полная сосисок, очень быстро перемещалась по белой скатерти.
— А это уже воровство! — завопила она, кидаясь за ним.
Она последовала за блюдом, которое не касаясь поверхности земли обогнуло коттедж и исчезло за козьим сараем. Тиффани бросилась туда.
На листве позади сарая стояли тарелки с картофелем, подтаявшим маслом, дюжиной ветчинных рулетов, горкой вареных яиц и двумя жаренными цыплятами. Все, за исключением вновьприбывших сосисок, было надкусанным.
Фиглов нигде не было видно. И это было верным признаком того, что они были где-то здесь. Они всегда прятались от нее, когда знали, что она рассержена.
В данный момент она была очень сильно рассержена. Не столько на фиглов (из-за всего), хотя глупый фокус с прятками действовал ей на нервы, но и на мисс Тик, и на Матушку Ветровоск, и на Аннаграмму, и на мисс Тенету (за ее скорую смерть), и на самого Зимового (по многим причинам, с которыми у нее не было времени разбираться).
Она отступила назад и затихла.
Исчезновение всегда сопровождалась ощущением покоя и таким чувством, как будто ты тихо погружаешься в воду, но сейчас она словно ныряла в темноту.
Когда Тиффани открыла глаза, она будто заглянула через окно в огромный зал. Казалось, что звуки раздаются где-то вдали, а ее переносица чесалась.
Фиглы появились из под листьев, уавших веток и даже из под тарелок. Их голоса доносились, как будто из под воды.
— Ах, кривенс! Велико чарувание она на нас сотворила!
— Никогда она прежде такого не сотворяла!
Ха, я спряталась от вас, подумала Тиффани. Что-то новенькое, а? Хмм… Интересно, могу ли двигаться?
Она сделала шажок в сторону. Казалось, что фиглы не заметили ее.
— Она как выскачит зараз на нас! Ооооо, вейли…
Ха! Если бы я смогла подкрасться так к Матушке Ветровоск, как бы она поразилась…
Нос Тиффани чесался все сильнее и также появилось ощущение, к счастью не совсем такое, что ей срочно надо в туалет. Значит, сейчас что-то произойдет, к чему не мешало бы подготовиться.
Голоса стали звучать яснее и перед ее глазами замелькали голубые и пурпурные точки. В следующее мгновение это случилось. Если бы оно сопровождалось звуком, то это был бы хлопок, как бывает в ушах после полета на метле на большой высоте. Она появилась прямо посреди толпы фиглов, вызвав у них мгновенную панику.
— Не смейте воровать мясо с поминок, вы, мерзецы!
Фигла замерли и уставились на нее. Затем Роб Всякорграб сказал — мы не мерзнем!
Это был один из тех моментов — а имея дело с фиглами, вы частенько с такими моментами сталкивались — когда кажется, что мир перевернулся с ног на голову и, прежде чем сделать следующий шаг, надо вернуть все на свои места.
— О чем ты? — спросила Тиффани.
— Мерзецы, — ответил Роб Всякограб. — Это те, кто замерзают. От холода.
— Ты хочешь сказать, мерзляки?
— Айе, айе, вот ладное прозвание для них. — сказал Роб. — Мабуть ты изречь хотела — ворюки-противцы, а так прозывают…
— …нас. — услужливо подсказал Вулли Валенок.
— Ох. Да. Спасибо. — тихо сказала Тиффани. Она сложила руки на груди и закричала. — Ах вы ворюки-противцы! Как вы смеете красть еду с поминок мисс Тенеты!
— О, вейли, вейли, она Складывати ручки, Склааадывати руууучкииии! — завопил Вулли Валенок, падая на землю и пытаясь зарыться в листья. Фиглы вокруг зарыдали и съежились, а Величий Ян начал стучать головой о заднюю стенку сыроварни.
— А ну утихните вы все! — вскричал Роб Всякограб, оглядываясь по сторонам и отчаянно размахивая руками.
— Она Поджимати губки! — завопил какой-то фигл, показывая дрожащим пальцем на лицо Тиффани. — Ведомо ей о Поджимати губок! То Погибель наша!
Фигла пытались бежать, но панике лишь налетали друг на друга.
— Я жду объяснений! — воскликнула Тиффани.
Фиглы застыли на месте, повернув лица к Робу Всякограбу.
— Объяснение? — спросил он, обеспокоенно переступая с ноги на ногу. — Ох, айе. Объяснение. Ное проблемо. Объяснение… Какое те любо?
— Какое? Мне нужна правда!
— Айе? Ох. Правда? Ты уверена? — нервно спросил Роб. — Я могу дать боле интересны Объяснятки, чем…
— Выкладывай! — резко сказала Тиффани, постукивая носком ботинка по земле.
— Ах, кривенс, то Постукати ножкой зачинается! — взвыл Вулли Валенок. — Нагоняй нам будет!
Вот так. Тиффани расхохоталась. На перепуганных Мак Нак Фиглов невозможно было смотреть без смеха. Они были такими жалкими. Одно резкое слово и они превращались в щенят, только вони от них побольше.
Роб Всякограб криво ухмыльнулся ей.
— Все велики карги тем помышляют. — сказал он с восхищением. — Вон товстуха пятнадцать рулетов утягала!
— Это, должно быть, Нянюшка Огг. — ответила Тиффани. — Да, у нее всегда с собой мешочек, привязанный над коленкой.
— Эх, но не дельные то вышли поминки. — сказал Роб Всякограб. — На поминках довжно спевати и пити, да коленки сгибати, а не стоять стовпом и сплетни вести.
— Сплети, это часть ведовства. — сказала Тиффани. — Так ведьмы проверяют, не поехала ли у них крыша. А зачем коленки сгибать?
— Да то плясульки означает. — ответил Роб. — Отплясывать напропалую, то бишь. Поминки нехороши, пока руки и ноги не замельтешат, а килты не распахнутся!
Тиффани никогда не видела, как фиглы пляшут, но она слышала какими звуками сопровождались их танцы. Как будто была война, чем танцы, вероятно, и заканчивались. Однако, распахивание килтов звучало несколько настораживающе, и напомнило ей о вопросе, который она никак не решалась задать.
— Скажи мне… Вы что-нибудь надеваете под килт?
По тому, как фиглы снова затихли, она поняла, что это был не тот вопрос, на который им нравилось отвечать.
Роб Всякограб прищурился. Фиглы затаили дыхание.
— Не обязательно. — ответил он.
Наконец-то поминки подошли к концу, может и потому, что все уже было съедено и выпито. Почти все ведьмы улетали с небольшими пакетами. Вот еще одна традиция. Почти все, что было в коттедже, принадлежало ему и переходило с ним к очередной владелице. Но то, что не принадлежало коттеджу забирали подруги умирающей ведьмы. И, поскольку, умирающая ведьма была еще жива во время раздачи, то пререканий не возникало.
Это очень важная деталь, касающаяся ведьм. Они были, по словам Матушки Ветровоск «теми, кто смотрит поверх». Она не объяснила свои слова. Она вообще редко объясняла. Но Матушка говорила не о тех, кто смотрит в небо; это мог сделать любой. Может быть она хотела сказать, что ведьмы глядят на повседневные дела свысока и размышляют — «Что это вообще такое? Как оно работает? Чем мне заняться? Да и зачем мне все это?». Они могут размышлять и том, надето ли что-нибудь под килтом. И возможно это и было причиной того, что «странное» на языке ведьм означало нормальное…
…Но при этом они грызлись, как хорьки, из-за серебряной ложки, которая может и вовсе не была серебряной. Вот уже кое-кто из них с нетерпением поджидал около раковины, когда Тиффани вымоет несколько больших блюд, что мисс Тенета обещала им, и на которых были жаренный картофель и сосиски для поминок.