— Ай! — Тиффани отдернула руки и сунула палец в рот.
— Ты не настроилась должным образом. — заметила Нянни Огг, стоя в дверном проеме.
— Трудно, знаете ли, сосредоточиться после такого дня, когда и не спала толком, да и Зимовой тебя ищет. — резко ответила Тиффани.
— Огню до этого дела нет. — пожала плечами Нянни. — А вот и молоко.
Тиффани согрелась и все стало казаться не таким мрачным. Ей стало интересно, сколько брэнди добавила в молоко Нянюшка. Она и себе налила стаканчик чего-то, что вполне могло быть брэнди с добавлением молока.
— Не правда ли, как хорошо и уютно. — помолчав сказала Нянни.
— Вы собираетесь поговорить с мной о сексе? — спросила Тиффани.
— Разве кто-нибудь говорил, что такой разговор будет? — с невинным видом спросила Нянни.
— У меня такое предчувствие. — ответила Тиффани. — И я знаю откуда появляются дети, миссис Огг.
— Очень на это надеюсь.
— Я также знаю, как они туда попадают. Я живу на ферме и у меня полно старших сестер.
— И то верно. — сказала Нянни. — Ну, я вижу ты чертовски хорошо подготовлена к жизни. Мне и расссказать то тебе почти нечего. Да и боги никогда не обращали на меня внимания, насколько я могу судить. Ты польщена?
— Нет! — Тиффани внимательно попосмотрела на улыбку Нянни. — Ну, немножко. — признала она.
— Боишься его?
— Да.
— Бедняжка все еще не разобрался, что к чему. Он так хорошо начал с ледяными розами и прочим, а затем ему захотелось показать тебе свои мускулы. Типично. Но ты не должна его бояться. Это он должен робеть перед тобой.
— Почему? Потому что я делаю вид, что я цветочная леди?
— Потому что ты девушка! Смотреть обидно, когда привлекательная девушка не может вертеть мальчишкой, как ей угодно. Он влюблен в тебя по уши. Ты одним словом можешь поставить его на место. Эх, когда я была девушкой, один парень собирался прыгнуть с ланкрского моста, потому что я отвергла его ухаживания!
— И он спрыгнул? Чем все кончилось?
— Я приняла его ухаживания. Он так красиво смотрелся там на мосту, что я подумала, какая привлекательная у него задница, если я хоть что-то в них понимаю. — Нянни села в кресло. — Или вот бедный старый Грибо. Он кому угодно даст сдачи. Но кошечка Эсме надавала ему по носу и он теперь даже в комнату не рискует войти, не проверив предварительно, что ее там нет. Тебе стоит посмотреть как он выглядывает из-за двери. У него такая несчастная сморщенная физиономия. Разумеется, он мог бы растерзать ее одним махом, но не смеет, потому что она правильно поставила себя с ним.
— Не хотите ли вы сказать, что мне нужно расцарапать Зимовому лицо?
— Нет, нет, не надо так грубо. Дай ему маленькую надежду. Будь любезна, но непреклонна…
— Он хочет жениться на мне!
— Хорошо.
— Хорошо?
— Это значит, что он мирно настроен. Не говори нет, не говори да. Веди себя как королева. Ему придется научиться выказывать уважать к тебе. Что ты делаешь?
— Записываю. — ответила Тиффани, делая запись в дневнике.
— Тебе не нужно ничего записывать, дорогая. — сказала Нянни. — Все уже записано в твоем сердце. На той странице, что ты еще не успела прочитать. Кстати, я тут вспомнила, что пока тебя не было, пришли письма.
Нянни пошарила под диванными подушками и вытащила пару конвертов. — Мой сынок Шон работает почтальоном, он знал о твоем переезде.
Тиффани чуть не вырвала письма из ее рук. Целых два письма!
— Он тебе нравится? Этот твой молодой человек из замка? — спросила Нянни.
— Это друг, с которым мы переписываемся. — надменно ответила Тифани.
— Вот так правильно, вот как раз такой взгляд и тон тебе нужны для Зимового! — восхитилась Нянни. — Кто он такой, что осмелился заговорить с тобой? Вот как надо!
— Я прочту их у себя в комнате. — сказала Тиффани.
Нянни кивнула. — Одна из девушек приготовила нам отличное жаркое. — сказала она (просто примечатенльно, как Нянни никак не могла запомнить имена своих невесток). — Твоя доля в печи. Я пошла в кабачок. Завтра рано вставать!
Поднявшись к себе, Тиффани прочитала первое письмо.
На невооруженный взгляд казалось, что на Мелу ничего не происходило. Мел остерегался попадать в Историю. Он позволял происходить лишь незначительным событиям. Тиффани читала о них с большим удовольствием.
Второе письмо было почти таким же, как и первое — пока она не дошла до строчек о бале. Он был на балу! На балу в доме лорда Дайвера, живущего по соседству! Он танцевал с его дочерью, которую звали Йодин, потому что лорд Дайвер полагал, что это отличное имя для девочки! Они танцевали три раза! И ели мороженное! Йодин показывала ему свои акварели!!!
Как он мог написать такое?!!!
Глаза Тиффани скользили по обычным новостями о плохой погоде или ноге старого Агги, но она не понимала слов, потому что ее голова пылала.
Кто он такой, чтобы танцевать с другой девушкой?
Ты танцевала с Зимовым, напомнил Третий Помысел.
Хорошо, но что насчет акварелей?
Зимовой показывал тебе снежинки, ответил Третий Помысел.
Но я только старалась быть вежливой!
Может он тоже только старался быть вежливым.
Допустим, но я же знаю этих его тетушек, яростно думала Тиффани. Я им никогда не нравилась, потому что я всего лишь фермерская дочь! А лорд Дайвер очень богат и кроме дочери у него больше детей нет! Тетушки строят планы!
Как он мог взять и написать об этом, Как будто есть мороженное с другой девушкой совершенно нормально! Это так же плохо, как… как что-то отвратительное!
Как, например, разглядывать ее акварели…
Он всего лишь мальчик, которому ты иногда пишешь, сказал ее Третий Помысел.
Да, но…
Да, но… что? — упорствовал Третий Помысел. Он действовал Тиффани на нервы. Уж у твоих-то собственных мозгов должна быть совесть, чтобы встать твою сторону!
„Да, но…“ и ничего больше, договорились? — раздраженно подумала она.
Ты ведешь себя не благоразумно.
Да что ты говоришь? Я целый день была благоразумна! Я годами проявляла благоразумность! По-моему, я заслужила право необосновано позлиться хоть пять минут, как ты думаешь?
Внизу на кухне тебя ждет жаркое, ты сегодня только завтракала, — сказал Третий Помысел. — Съешь что-нибудь и тебе полегчает.
Как можно есть, когда там акварели разглядывают? Как он посмел глядеть на акварели!
Но Третий Помысел был прав, хотя лучше от этого не становилось. Если уж быть рассерженной и несчастной, то по крайней мере на полный желудок. Она спустилась в кухню и нашла жаркое в печи. От него вкусно пахло. Для нашей дорогой старенькой мамочки все самое лучшее.
Тиффани полезла в посудный ящик за ложкой. Ящик не открывался. Она погремела им, потянула и несколько раз чертыхнулась, но он не хотел выходить.
— О, да, продолжай в том же духе. — раздался голос позади нее. — Вот увидишь, это поможет. Нет, не надо быть разумной и просовывать руку, чтобы убрать застрявшую вещь. Ни в коем случае. Стучать и ругаться, вот как надо!
Тиффани повернулась.
Около кухонного стола стояла худая утомленная женщина, завернутая в что-то вроде простыни. Она курила сигарету. Тиффани никогда раньше не видела женщин, курящих сигареты, тем более сигареты, горящие сильным красным пламенем и разбрасывающие искры.
— Кто вы и что вы делаете в кухне миссис Огг? — резко спросила Тиффани.
Женщина удивилась.
— Ты можешь слышать меня? — сказала она. — И видеть?
— Да! — огрызнулась Тиффани. — И знаете ли, здесь место для приготовления пищи!
— По идее, ты не должна меня видеть!
— Тем не менее, я вас вижу!
— Подожди-ка, — сказала женщина и сдвинула брови. — Ты не просто человек, ты…? — Она странно сщурилась на мгновение и продолжила. — О, ты это она. Я права? Новое Лето!
— Не будем обо мне, вы то кто такая? — спросила Тиффани. — И потом, кроме танца ничего больше не было!