— Востро?
— Ну… осторожно. — услужливо объяснил Роб. — С богинями могет быть чуток мудрено. Они дюже метафорические создания.
— А не могли бы мы просто… схватить ее и побежать? — предложил Роланд.
— Ох, айе, к энтому все и идет, — сказал Роб. — Но сначала, мистер, ты должен ее поцеловать. У тя с этим как, все в порядке?
Роланд немного напрягся, но ответил. — Да… эээ, нормально.
— Дамочки обычно энтого и ждут. — продолжал Роб.
— И затем мы кинемся бежать? — с надеждой спросил Роланд.
— Айе, потому как именно тут-то мары и попытаются нас остановить. Не нравится им, когда люди бегут отседова. Ну давай же, хлопец.
У меня есть План, думал Роланд, приближаясь к плите. И я буду усиленно думать о нем, а не о том, что я иду через толпу контурных чудовищ, которых можно увидеть лишь с закрытыми глазами, и не о том, что мои глаза уже слезятся. Все, что я воображаю для них является явью, так?
Я сейчас моргну, я сейчас моргну, я сейчас…
… моргну. Они появились перед ним лишь на мгновение, но ему не сразу удалось унять дрожь. Мары были повсюду и каждая ощеренная зубами пасть смотрела на него. Не должно быть такого, чтобы зубы могли смотреть на тебя.
Он рванулся вперед и взглянул на фигуру, лежащую в желтом свечении. Его глаза слезились от усилий, которые он прилагал, чтобы не моргнуть. Это была женщина, она ровно дышала во сне и она выглядела как Тиффани Болит.
С вершины ледяного дворца Тиффани открывался вид на многие мили вокруг и везде, куда ни погляди, лежал снег. Только на Мелу зеленело. Мел был зеленым островом посреди снега.
— Видишь, я всему научился. — сказал Зимовой. — Мел твой. Поэтому там наступит лето и ты будешь счастлива. Ты станешь моей невестой и я буду счастлив. И всё будет хорошо. Счастье, это когда все по правилам. Теперь я человек и я в этом разбираюсь.
Не вопи, не кричи, сказал Третий Помысел. Но и не молчи, как убитая.
— О… я вижу. — ответила она. — И во всем остальном мире будет зима?
— Нет, в некоторые широты моему морозу не добраться. — ответил Зимовой. — Но в горах, на равнинах вплоть до круглого моря… да.
— Миллионы людей умрут!
— Но только один раз. Вот в чем вся прелесть. И смертей больше не будет.
И Тиффани увидела этот мир воочию, как на Страшденственской открытке: птиц, примерзших к своим веточкам; лошадей и коров, неподвижно стоящих в полях; обледенелую траву, острую, как кинжалы; мертвые трубы каминов. Мир, сверкающий, как мишура, мир без смерти, потому что умирать больше нечему.
Она осторожно кивнула. — Очень… здравый подход, — сказала она. — Но как досадно, что ничего не будет двигаться.
— С этим просто. Снеговики. — ответил Зимовой. — Я могу сделать из них людей!
— Железа, чтобы сделать гвоздь? — сказала Тиффани.
— Да! Это все очень просто. Я даже съел сосиску! И я могу думать! Я никогда раньше не думал. Я был частью. Теперь я отделился. Только когда ты отделился, ты знаешь, кто ты такой.
— Ты сделал для меня розы изо льда. — сказала Тиффани.
— Да! Я уже начал превращаться в человека!
Но розы растаяли на рассвете, добавила про себя Тиффани, и кинула взгляд на бледно-желтое солнце. Его силы хватало лишь на то, чтобы Зимовой посверкивал в его лучах. Он размышляет, как человек, подумала она, вглядываясь в странную улыбку. Он размышляет как человек, никогда не встречавший другого человека. Он хихикает. Он настолько безумен, что никогда не осознает степень своего безумия.
Он просто не имеет ни малейшего понятия, что означает слово „человек“, он не понимает какой ужас он запланировал, он просто… не понимает. И он так счастлив, что почти мил…
Роб Всякограб постучал по шлему Роланда.
— Не тяни, хлопец. — поторопил он его.
Роланд не сводил глаз со светящейся фигуры. — Она не может быть Тиффани!
— Ага, она же богиня, она может выглядеть как ей вздумается. — сказал Роб Всякограб. — Всего лишь чмокни в щечку и лады? Не увлекайся, у нас времени в обрез. Швидко целуй и гэтьски.
Что-то похлопало Роланда по коленке. Это был голубой сыр.
— Не боись — он только подбодрить тя желает. — сказал чокнутый фигл, которого, как уяснил себе Роланд, звали Вулли Валенок.
Роланд решительно вошел в потрескивающее свечение, потому что никакой мужчина не согласится показаться трусом перед сыром.
— Я немного… смущаюсь. — сказал он.
— Кривенс, ну давай же!
Роланд наклонился и поцеловал девушку в щеку.
Спящая открыла глаза и он быстро шагнул назад.
— Это не Тиффани Болит! — сказал он и моргнул. Мары обступили его со сех сторон.
— Зараз хвать ее за руку и деру, — сказал Роб Всякограб. — Мары озлобеют, как узрят, что мы удираем. — Он жизнерадостно постучал по шлему и добавил. — Но энто не страшно, да? Ведь у тя есть План!
— Надеюсь, что я все правильно понял. — сказал Роланд. — Тетушки говорят, что у меня ум за разум заходит.
— Приятно слышать. — ответил Роб Всякограб. — Значит ему есть куда заходить! А теперя хапай дамочку и деру!
Роланд взял девушку за руку и осторожно потянул с плиты, стараясь избегать ее взгляда. Она что-то сказала на непонятном языке, но в конце фразы явно слышался вопросительный знак.
— Я пришел, чтобы спасти вас. — ответил Роланд. Она взглянула на него золотистыми глазами змеи.
— Пастушка в беде, — сказала она голосом, преисполненным неприятных отголосков и шипений. — Как грустно, как грустно.
— Нам лучше бежать, — выдавил он. — Кем бы ты там ни была…
Не-Тиффани улыбнулась ему. Это была очень неуютная улыбка, с привкусом неестественности. Они побежали. Армия фиглов трусцой устремилась из пещеры вслед за ними.
— Как вы сопротивляетесь марам? — задыхаясь спросил Роланд у Роба.
— А, мы им не шибко по вкусу пришлись, — сказал Роб Всякограб, вбегая в тени. — Мабудь потому, что мы в основном о выпивке размышляем — они с того пьянеют. Не останавливайся!
И в этот момент мары напали на них, хотя это было неподходящим словом. Атака мар была скорее похожа на столкновение со стеной шепота. Никто их не хватал, клыков тоже не было. Было такое чувство, как будто тысячи крошечных существ, вроде креветок или мошек, пытаются тебя остановить.
Но перевозчик поджидал их. Он поднял руку, когда Роланд, шатаясь, подбежал к лодке.
— С ТЕБЯ ШЕСТЬ ПЕНСОВ. - сказал он.
— Шесть? — переспросил Роланд.
— Да он тута и пары часов не пробыл, а проезд вздорожал до шести пенсов! — воскликнул Вулли Валенок.
— ОДИН БИЛЕТ ТУДА И ОБРАТНО, ОДИН БИЛЕТ В ОДИН КОНЕЦ. - сказал первозчик.
— У меня нет столько денег! — закричал Роланд. У него появилось ощущение легкого напряжения в голове. Мыслям приходилось проталкиваться, чтобы добраться до рта.
— Предоставь это мне. — сказал Роб Всякограб. Он поглядел на своих собратьев и постучал по шлему Роланда, призывая к тишине.
— Лады, хлопцы. — объявил он. — Мы остаемся!
— ЧТО? — сказал перевозчик. — О НЕТ, ВЫ УЙДЕТЕ! Я НЕ СОБИРАЮСЬ СНОВА ТЕРПЕТЬ ВАС! МЫ ДО СИХ ПОР НАХОДИМ БУТЫЛКИ С ПРОШЛОГО РАЗА! НЕМЕДЛЕННО САДИТЕСЬ В ЛОДКУ!
— Кривенс, не могем мы этого сделать, приятель. — ответил Роб Всякограб. — Вишь ли, на нас узы возложены помогать этому хлопцу. Коли он не пойдет, то и мы не пойдем!
— НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ХОТЕТЬ ОСТАВАТЬСЯ ЗДЕСЬ! — резко сказал перевозчик.
— Ничего, мы встряхнем это местечко. — ухмыляясь ответил Роб Всякограб.
Перевозчик побарабанил пальцами по шесту. Раздался стук, как будто кинули кости.
— ОХ, НУ ХОРОШО. НО — И Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ — НИКАКИХ ПЕСЕН!
Роланд затащил девушку на борт. Мары сторонились лодки, но когда перевозчик оттолкнулся от берега, Величий Ян пнул Роланда в ботинок и показал наверх. Светящиеся оранжевые контуры, сотни контуров, переползали на другой берег по потолку пещеры. На том берегу их было уже сущее столпотворение.
— Как поживает твой План, мистер Герой? — тихо спросил Роб Всякограб, спускаясь по шлему.