Спятила, свихнулась, и в моем помешательстве меня зовут Рина Одридж, и у меня есть младший брат Рори. Ему шесть с половиной лет, он ходит в первый класс приходской школы, этому я нашла подтверждение в документах.
Наши родители умерли – в шкатулке обнаружились бумаги, подписанные коронером. Стефан и Карина Одридж покинули этот мир почти одновременно, с разницей в одну неделю. Это произошло почти год назад – в середине февраля 5721 года.
При мысли о Стефане и Карине Одридж я почувствовала легкую грусть, похожую на ту, которую испытывала, когда вспоминала о своих родителях. Значит, Рина Одридж уже смирилась с потерей и теперь всеми силами пыталась выжить, а заодно и вырастить брата.
Затем я обнаружила небольшое зеркало возле полок с одеждой и наконец-таки узнала, как выгляжу в этом мире и в новом теле.
Отражение имело мало общего с моей прежней внешностью. Схожим было только если то, что у меня имелись две руки и две ноги.
Из зеркала на меня смотрела худенькая девушка, которую без преувеличения можно было назвать красивой, даже очень.
Одухотворенная, изящная красота. Нежная кожа, румянец на щеках, огромные распахнутые синие глаза, оттененные темными ресницами, и длинные, почти до пояса, золотистые волосы.
На губы на ее месте я бы тоже не жаловалась.
Еще немного посмотрев в зеркало, я принялась размышлять о том, куда подевалась настоящая хозяйка этого тела. Неужели она умерла от болезни?! Или же перенеслась в Москву, заняв мое место руководителя отдела продаж?
Я понятия не имела, но решила ничего не испортить до момента, пока не подвернется возможность вернуться домой и поменяться телами.
Правда, денег в расшитом бусинами кошельке оставалось лишь несколько медных монет с полуистертым ликом обрюзгшего короля. Дрова – две охапки, надолго их не хватит. От окна сквозило, из щелей возле входной двери дуло.
Тянуло еще и оттуда, где располагались «удобства», – за маленькой дверцей обнаружилась крохотная ванная комната, а за ней – еще более крохотное отхожее место.
С другой стороны, хорошо хоть не придется бегать по морозу на улицу.
В ванной обнаружились кран и лоханка для стирки, в которой лежало грязное белье. Был и маленький тазик – в нем, подозреваю, мылись Рина с Рори.
Вода из крана текла обжигающе-ледяная, но даже если ее нагреть… Вымыться в такой холод я бы не рискнула и Рори не позволила – сперва нам следовало утеплить квартиру, а потом уже разжиться дополнительными дровами.
Затем под мою инспекцию попали запасы продуктов на полках за ширмой. Нашлась мука – не меньше половины солидного размера горшка – и еще закваска для теста, что меня очень порадовало. Рядом соседствовали две вялые морковки, неубедительное количество картофеля и кусочек сала.
Полезла по остальным горшкам; поднимала крышки одну за другой. Отыскала кукурузную крупу, немного овсянки, фасоль и наполовину пустой горшок с солониной.
Соли в нем было намного больше, чем мяса, но даже это было очень даже неплохо, а в голове тотчас же созрел план.
Приготовлю-ка я фасолевый суп – питательный и наваристый!
Наконец, обнаружила травяной сбор вперемешку с редкими чаинками в одном из горшков, а вот кофе нигде не было. Зато имелся суп в котелке, который принесли друзья Рины.
– Очень острый! – предупредил меня Рори, когда я налила себе в тарелку и уселась за стол.
На это я собиралась ему сказать, что и не такое ела. Но не сказала – не хотела пугать ребенка, который видел во мне свою сестру.
Попробовала – было на самом деле остро, а еще вкусно до невозможности. Особенно с куском ржаного хлеба.
Наконец, закончив с едой, стала собираться на улицу. Но сперва вымыла посуду в тазике, добавив теплой воды из чайника и зачерпнув жидкой жижи из стоявшего на лавке горшка, – решила, что это и есть местное моющее средство.
Кажется, я все сделала правильно, и Рори до сих пор не заподозрил чужачку в теле сестры.
Но чтобы не раскрыть себя и дальше, я попросила мальчика застелить мою постель, пока я буду мыть посуду, и положить на нее мою одежду на выход.
Тут, по мнению Рори, я все сделала неправильно, зато добилась нужного эффекта.
Кровать он, ноя, все-таки убрал, заодно сложил в коробку разбросанных солдатиков, после чего озаботился моей одеждой.
Ну что же – застиранная нижняя юбка, поверх нее темно-серое платье со шнуровкой на боках и такая же темная кофта с несколькими деревянными пуговицами по переду, рейтузы, вязаные носки и пальтишко.
Все довольно поношенное, но, как мне показалось, добротное. Словно эта одежда осталась с прежних, лучших времен, которые знавали дети Одриджей.