Это означает, что, пока я пыталась привести мысли и чувства в порядок, дракон подыскал замену и даже не удосужился скрывать это, привезя ее прямо к дому моего брата. Интересно, как быстро брюнетка заняла то место, где еще недавно он прижимал меня к своей горячей груди и шептал на ухо нежные слова.
Чувствуя, как накатывают слезы, сменяя гнев на горечь разочарования, я не стала ждать ответа и, развернувшись, вошла в дом. Но прежде, чем успела захлопнуть дверь, инквизитор придержал ее.
“Тебе будет стыдно за эти слова, Аврора. Доброй ночи,” — невозмутимо сказал Максимильян, сверкнув злым взглядом, и развернувшись, направился к своему телипажу.
Как галантный кавалер, он придержал дверь для своей спутницы и подал ей руку, помогая войти. Пока повозка не исчезла в портале, я так и не смогла отвести взгляд, пытаясь усмирить непонятно откуда прорвавшуюся ревность.
Понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и не разрыдаться прямо на глазах у Крастина. Приложив грязные и холодные руки к щекам, я медленно дышала, а немного усмирив ревность, натянула маску злости и направилась к брату.
“Зачем приходил наследник Террагон?” — напряженно спросил маг.
На кухне царил все такой же хаос. Похоже, вместо того чтобы закончить с уборкой, Крас внимательно наблюдал за мной и Максимильяном.
“Предупредил, что Драконицы ‘обрадуются’ моему приезду и могут приготовить сюрпризы и подарки. Похоже, в Столице я весьма популярна в узких кругах,” — саркастически сказала брату, и Крас улыбнулся.
Разбираясь в программе Честера по боевой подготовке, мы с Никасом многое испытывали на друг друге, и мой брат и отец знали об этом. Поскольку, оба не раз доставали для меня эльфийскую мазь, после очередного практического занятия с виром Водником.
Так что, если драконы раньше считали меня опасной, то теперь я бы на их месте подумала еще несколько раз, прежде чем соваться к северной ведьме. Новая кличка прочно прилипла из-за того, что только я могла коснуться первого алтаря. Северная ведьма — именно так меня прозвали маги. Хотя, судя по словам мамы, ведьмаков в нашей родословной замечено не было. Но кто же поймет эти родословные? Драконы много столетий считали первый алтарь разрушенным, а он стоит цел и невредим. Я смирилась с прозвищем, устав каждому объяснять, что никакого отношения к ведьмам не имею, и что вовсе не поэтому меня выбрал дух-предок Террагона.
Пока Крастин рассказывал все особенности возглавляемого отдела, я пыталась избавиться от внутреннего чувства злости и, в конце концов, не выдержала.
"Почему ты не предупредил, что у Максимильяна появилась фаворитка? Вы с отцом так переживали, что вир явится за мной едва я приеду в столицу, а он даже не постеснялся продемонстрировать мне свою любовницу в первый же день," — спросила Крастина, и он улыбнулся.
“Только не говори, что ревнуешь, Аврора,” — сказал брат, заглядывая в мое лицо.
“Не буду,” — буркнула я, и Крастин рассмеялся, но потом стал серьезным.
"Это странно, маги, служащие при дворце и в поместье Террагона, никогда не упоминали о новой пассии наследника. Только про Флавию. Да и бытовики, помогающие в отделе, судачили о том, что молодой старший инквизитор частенько даже ночует в рабочем кабинете," — почесал голову брат, словно решая, как мог упустить такую немаловажную информацию.
"В одном дракон прав, Ава, тебе не следует ходить одной. В Дракании еще не спокойно, и отсутствие связи со зверем у мальчиков, которые родились после того бала, будоражит драконов. Они как были высокомерными и неспособными признавать свои ошибки, так и остались. Крайними сделали потомков древних родов и вас с Императором. Против Фламариона никто не рискнет выступить, а вот по поводу тебя я бы не был столь самоуверен. Если драконов будет несколько, никакая боевая магия тебе не поможет," — строго заявил Крастин.
"Но и прятаться я не намерена. Хотят усугубить свое наказание, пускай. Я не стану мешать и больше не боюсь, Крас," — похлопала я брата по плечу и чихнула от поднявшегося облака пыли.
"В ванну," — сказали мы одновременно и засмеялись.
Жить с братом было весело и не только из-за того, что в его доме постоянно что-то взрывалось, рассыпалось или хаотично летало.
Я словно в детство вернулась. Крастин нянчился со мной, словно с ребенком, и это забавляло и раздражало одновременно. Но его излишнюю опеку вполне компенсировала неограниченная возможность экспериментировать, не опасаясь того, что прибежит обеспокоенный ректор или Никас.