— Я имею в виду брак и все остальное… — запинаясь, сказала она. — Ты знаешь, что я этого не одобряю.
— Мисс Саммерхейс, какая-то миссис Мерчант приходила к вам перед Рождеством, — робко промолвила мисс Тернер. — Я сказала ей, что вы за границей.
Робин поняла, что ей нужно перевести дух. Остаться одной и подумать. Она попрощалась с Джо, побежала на почту, отправила матери телеграмму, что приедет завтра, не торопясь вернулась к себе и стала размышлять. Выводы были мрачными и неутешительными. Она посмотрела на часы: уже пять. Тут она вспомнила, что сегодня четверг. По четвергам Робин дежурила в клинике.
Очередь сопливых малышей и усталых матерей казалась нескончаемой, последний пациент ушел только около девяти. Вдобавок Робин куда-то засунула бланки рецептов и доктор Макензи на нее наорал. Обычно в таких случаях Робин платила ему той же монетой, но на сей раз она вскипятила чайник, заварила чай, достала чашки, сахарницу, молочник и отнесла все это в кабинет.
Его хозяин сидел за письменным столом, заваленным карточками и медицинскими инструментами. Доктор Макензи, мужчина лет сорока пяти, напоминал большого, доброго, шумного медведя. Увидев вошедшую Робин, он помахал бланками и сказал:
— Нашел! Под телефонной книгой.
Робин улыбнулась и начала разливать чай.
— Робин, за весь вечер ты рта не раскрыла, хотя обычно трещишь как пулемет. Что случилось?
— Ничего. Просто мне не дают покоя две вещи.
— Выкладывай. Я не могу позволить тебе впасть в депрессию. Лучшей помощницы у меня еще не было.
Робин так и просияла — комплиментами ее не баловали.
— Ну что ж… Во-первых, меня уволили.
— Угу. Стало быть, не повезло. Пополнишь армию безработных?
Она кивнула.
— Если не найду ничего другого, придется вернуться домой. — Перспектива была не из приятных.
Макензи размешивал сахар и задумчиво смотрел на нее.
— Что, не хочется?
Она отчаянно замотала головой.
— Что скажешь, если я предложу тебе место в клинике? Сумеешь ужиться со мной?
Робин уставилась на него:
— То есть на полный рабочий день?
— Именно так. Правда, платить тебе я смогу сущие гроши.
Она взяла чашку и негромко сказала:
— Продолжайте.
— Ты знаешь, что меня интересуют болезни бедняков, живущих в этом районе. Туберкулез, рахит, дифтерит и так далее. Я пытался написать статью для одного медицинского журнала, но столкнулся с трудностями. Собрать сведения о болезнях можно запросто, я имею с ними дело каждый день. Но есть вещи, которых я не знаю. Например, что едят мои пациенты и в каких условиях живут. Я не всегда знаю, работает ли отец семейства. Робин, мне просто позарез нужно провести что-то вроде исследования и обнаружить связь между бедностью и болезнью. Политики часто пытаются отрицать, что такая связь существует. Понадобится опубликовать пару книг, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности. Но мне нужен помощник. Я не могу все делать сам. Времени нет.
Робин невольно улыбнулась:
— Вы имеете в виду меня?
— Что скажешь?
— Я бы с радостью занималась этой работой. Честное слово, Нил.
— Именно на это я и надеялся. Робин, у тебя хороший, методичный ум, когда ты берешь на себя труд им пользоваться. Ну что? По рукам?
Впервые в жизни Робин предлагали работу, которая была ей по душе. Полезную работу, которая могла что-то изменить в обществе.
— Ну конечно, — сказала она. — Вы еще спрашиваете!
— Работа будет тяжелая, — предупредил Макензи. — Я смогу выделить тебе уголок для занятий, но все остальное тебе придется делать самой. Много ходить и видеть то, чего лучше не видеть. Тем более что времена нас ждут невеселые. Отголоски американского кризиса еще только начинают доходить до нашей экономики.
Он начал запихивать карточки в ящики стола, убрал стетоскоп и термометры. Потом заметил, что Робин продолжает сидеть, и сказал:
— Ты говорила про две вещи. Что ж, с первой покончено. Переходи ко второй.
Робин почувствовала, что краснеет.
— Доктор Макензи, у меня есть любовник, — вздернув подбородок, сказала она. — Я не хочу выходить за него замуж и детей пока тоже не хочу. Как вы думаете, кто-нибудь сможет вставить мне колпачок?
Робин сидела в кембриджском суде и радовалась, что Дейзи рядом. И Ричард, и Дейзи были в ужасе от случившегося с их любимой Майей. «Пропасть между мной и родителями расширяется», — думала Робин. Ричард и Дейзи во всем сочувствовали Майе. Робин о себе того же сказать не могла.