— Ты вся синяя…
Оказалось, что в кармане у нее протекла авторучка и залила жакет.
— Пропади она пропадом, — пробормотала Робин. — Черт бы все побрал…
Она вытерла чернила платком Фрэнсиса. Казалось, Джо спал; Фрэнсис посасывал синий леденец. Вокруг спорили, но сегодня вечером Робин ни на чем не могла сосредоточиться.
Днем она навестила Льюисов — ту самую семью с умственно неполноценным ребенком. Хотя доктор Макензи и отругал Робин за то, что лезет не в свое дело, это не помешало ему обратиться в местное благотворительное общество. Каким-то образом Льюисам удалось остаться в их ужасной лачуге. Мистер Льюис нашел работу; Робин приходила к ним примерно раз в месяц, приносила детям конфеты и помогала миссис Льюис купать бедняжку Мэри.
Но сегодня днем выяснилось, что крошечная фабрика, на которой работал мистер Льюис, закрылась и пятьдесят человек выставили на улицу. В доме на Уолнат-стрит снова воцарился хаос; Льюисы уже четыре недели не платили за жилье.
Когда собрание закончилось, они пошли в пивную. Спор продолжался.
— Коллективизация! — провозгласил Гай, стоя у бара и размахивая купюрой в десять шиллингов. — Вот единственный путь. Пускай все работают в общий котел, а продукт труда будем распределять. Сталин поступает правильно.
— Гай, тебе следовало бы записаться в коммунисты.
— Так я и сделаю. Беда социализма в том, что он малость жидковат.
— Коммунизм бесчеловечен. Этим ребятам плевать на права рабочих и все остальное.
— По-другому нельзя, Джо. Уступки профсоюзам или пособие бедным только откладывают день революции.
Робин поставила стакан с пивом.
— О чем ты говоришь, Гай? По-твоему, людям следует позволять умирать с голоду?
— Если необходимо. Это поможет достичь конечной цели.
Робин вспомнила хибару Льюисов с плесенью на стенах и ящиками из-под апельсинов вместо мебели.
— Значит, цель оправдывает средства?
— Робин, Гай в чем-то прав. — Фрэнсис откинулся на спинку стула и закурил. — Все эти полумеры: помощь бедным, пособия многодетным семьям и прочее — лишь попытка заклеить пластырем зияющую рану. Разве не так?
— Тем более что они не помогают, — вмешался Джо. — Буржуазия занималась благотворительностью несколько веков, а бедных меньше не стало. А жирные коты в цилиндрах по-прежнему раскатывают по стране на своих «бентли».
— По-твоему выходит, что мы ничего не должны делать? — разозлилась Робин.
Джо нахмурился:
— Небольшие улучшения только слегка уменьшают гнев трудящихся. Но ничто не меняется. Ты согласен, Гай?
— Полностью. — Гай сунул руку в карман. — Черт побери, осталось всего несколько монет. А пособие выдадут только на следующей неделе. Твоя очередь, Фрэнсис.
Порывшись в карманах пиджака, Фрэнсис извлек оттуда пустую сигаретную пачку, измятый газетный лист и пригоршню мелочи.
— Ладно, — сказала Селена, встав со стула. — За выпивкой пойду я. Я сделала несколько гравюр для сборника сказок и пока при деньгах. Фрэнсис, я должна представить тебя моему кузену Тео. Номер твоей «Разрухи» произвел на него сильное впечатление. У него денег куры не клюют, и он ужасно интересуется искусством.
Но гнев Робин еще не утих. Пока Селена ходила за напитками, девушка сердито смотрела на Фрэнсиса и Джо:
— Значит, вы считаете, что можно ничего не делать и сквозь пальцы смотреть, как люди живут все хуже и хуже?
Фрэнсис помрачнел:
— Зачем без толку сотрясать воздух, если все уже сказано? Ясно, что дни капитализма сочтены. Банковский кризис охватил всю Европу. Строй вот-вот переменится.
— А что мы будем делать до тех пор?
— Робин, что ты предлагаешь? Устраивать благотворительные базары старой одежды и бесплатные ужины для бедных? — саркастически спросил Джо.
— Вот еще! Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.
— Ну да. Ты за индивидуальную благотворительность, при которой каждый сам решает, кому помогать, а кому нет.
— Не…
— По-твоему, мы все должны поступать так же, как ты, — перебил ее Джо. — Отдавать свой обед ребенку, у которого отец остался без работы. Неужели ты всерьез считаешь, что это способно изменить мир?
Робин уставилась на него, на мгновение утратив дар речи. Джо был бледен, зол и желчен.
— Я хочу сказать только одно, — наконец выдавила она, задыхаясь от гнева. — Мы все должны делать то, что можем. Я делаю немного, но, по крайней мере, пытаюсь. Во всяком случае, я знаю, что у меня есть обязанности. А вы оба только играете в политику. Что, не так? Играете в жизнь. Стоите в сторонке и ни во что не вмешиваетесь. Получаете удовольствие от споров о немарксистском социализме, троцкизме и прочих «измах», болтаете и следите за тем, как борются другие!