— Ее нужно немедленно отправить в инфекционную больницу.
Это случилось как раз в тот момент, когда он набрал номер. Наступила тишина; по детскому тельцу прошла дрожь, и страшные звуки, с которыми девочка втягивала в себя воздух, внезапно прекратились. На мгновение Робин показалось, что жуткая пленка, душившая Лили, исчезла и дала ребенку возможность дышать. Но потом она увидела неподвижное лицо малышки и прошептала:
— Нил… Ох, Нил…
Он тут же очутился рядом, забрал Лили и положил ее на кушетку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Макензи сказал:
— Боюсь, бедняжка умерла. Должно быть, сердце не выдержало. Такое иногда случается.
Робин встала, шатаясь подошла к кушетке и посмотрела на быстро бледневшее лицо и чудовищно распухшую шею Лили.
— Я не успела.
— Робин, мы уже ничем не смогли бы ей помочь, — негромко ответил Макензи, разворачивая одеяло. — Даже если бы мы успели отвезти ее в больницу, это ничего бы не изменило. Поверь мне.
Вскоре Робин очутилась на кухне с кружкой горячего сладкого чая в руках. Внезапно она посмотрела на Нила Макензи снизу вверх и проговорила:
— Мне придется сказать миссис Льюис.
— Матери? Ты говорила, у нее выкидыш? Я сам зайду к ней. Робин, иди домой, сожги все, что на тебе было, и вымойся для дезинфекции. Это приказ.
Но домой Робин не пошла. Она знала, что не вынесет сочувствия обеих мисс Тернер и не сможет сидеть в четырех стенах своей комнаты. Она бродила по улицам, подставляя лицо хлопьям снега. Когда девушка добралась до полуподвала в Хакни и обнаружила, что там темно и тихо, ей захотелось прижаться лбом к косяку и завыть в голос. Однако она пошла дальше, мимо жилых домов, пивных и магазинов. Она вспоминала другую метель и другую смерть. Но смерть Стиви была невидимой, случилась в далекой стране и не казалась Робин, в ту пору девочке, настоящей. Сегодня она впервые ощутила, насколько хрупка грань между жизнью и смертью.
Увидев знакомую вывеску, она толкнула тяжелую дверь. В «Штурмане» стоял дым коромыслом. У бара было многолюдно; мужчины в матерчатых кепках[11] смотрели на нее, звали к себе и предлагали угостить пивом или чем-нибудь покрепче. Других женщин видно не было. Протиснувшись сквозь потную, разгоряченную толпу, Робин подошла к бару и стала ждать, когда Джо обратит на нее внимание.
— Робин?
— Я искала Фрэнсиса.
— Он поехал куда-то насчет статьи для «Разрухи». Сказал, что вернется через день-другой.
У Робин подкосились ноги. Не будь в зале так тесно, она бы упала на пол. Сквозь табачную мглу девушка увидела, что Джо схватил бутылку бренди и стакан и нырнул под стойку. Потом он очутился рядом, бережно обнял ее за талию и повел к столику.
— Вот. Выпей.
Бренди был ужасный, дешевый и вонючий. Зубы Робин стучали о край стакана.
Девушка услышала, как Джо сказал:
— Робин, что с тобой? Что случилось?
Девушка быстро рассказала о том, как Лили умерла у нее на руках.
— О боже… Бедный ребенок.
— Джо, ей было всего три года! Такая чудесная малышка… — Она начала тереть мокрые глаза. — Я чувствую себя такой никчемной…
— Ты не никчемная. Вспомни о своей работе. Обо всем, что ты сделала…
— Я ничего не делаю, Джо! — свирепо оборвала она. — Никто из нас ничего не делает! Мы ходим на собрания, подписываем петиции, пишем брошюры, но не делаем ничего! Или, по-твоему, я не права?
Их взгляды встретились, и Робин увидела в глазах Джо мрачную и горькую правду. А потом он сказал:
— Почти права. Конечно, мы с Фрэнсисом никчемные бездельники. Мы только болтаем. Болтаем без конца. — Джо покачал головой и пошарил в кармане, разыскивая сигареты. — Я не могу найти то, за что стоит бороться. А Фрэнсис… Несмотря на все его амбиции, я сомневаюсь, что он способен долго хранить верность какой-нибудь идее. — Он раскурил две сигареты и протянул одну из них Робин. — Но ты что-то делаешь. Заставляешь людей садиться и слушать тебя.
Она попыталась объяснить:
— Это я во всем виновата, Джо. Я не приходила к Льюисам несколько недель. Была слишком занята приемами и вечеринками, — хрипло добавила она.
Джо затянулся сигаретой и внимательно посмотрел на девушку.
— Если так, то… — Он запнулся.
— Что, Джо?
— Если так, то все зависит от силы твоего чувства к Фрэнсису, правда?
Вопрос был риторическим. Робин хорошо изучила себя за последний год и понимала, что эти чувства написаны у нее на лбу. Она желала Фрэнсиса так, как не желала никого в жизни.
— Ясно. Я не осуждаю. — Выражение глаз Джо было непроницаемым. — Раз так, тебе придется общаться с ним постоянно. Насколько я знаю, он только об этом и мечтает.