Ложки в наших руках застыли. Мишка растерянно оглядел нас и вдруг выкрикнул:
— В роднике я брал. Чего брехать, если не видал.
Марта метнулась к котлу, зачерпнула половником, попробовала сама.
— Правда, чивось пахне, — сказала она неуверенно.
— А-а, поедим! — весело отозвался Юрка Чапаенок.
— Жирнее будем.
Ложки опять дружно застучали.
— Дай-ка мне кусочек мясца, — попросил у поварихи Исай. — И заворчал опять: — Кухарка называется. Добро на дерьмо перевела. Из родника если, так, значит, в котел деготь попал…
— Ни, котел я чистила, — обиделась Марта. — Кирпичом.
— Чистила, так не воняло б.
— Ну-ка я воду попробую, — вызвался Клок. И, схватив со стола кружку, побежал к бричке. Через минуту он пулей летел назад.
— Мишка-а! — кричал он. — Вот они, нашлись! — Он бежал и размахивал раскисшими, ни на что не похожими теперь чириками. — В бочке они были.
Исай Егорович шваркнул в сторону чашку с мясом и накинулся на Марту.
— Нашла помощничка!
Потом кинулся к Мишке:
— Ты ш-што, щенок, наделал? Укра-а-ли… Ты сам их бросил в бочку. Хромовые тебе подавай, — и замахнулся на него кулаком.
— Исай Егорович! — взмолилась Мария Ивановна. — Он же ребенок.
— Бандит он…
Мишка побледнел, выскочил из-за стола.
— А ты, ты… спекулянт! — выпалил он. — Яблоками торгуешь…
— Ах ты — враг народа, диверсант! — затопал ногами Исай.
— Я враг?.. Какой я враг?.. — Мишка ринулся к повозке, выхватил из ярма металлическую занозку и, подняв ее над головой, прыгнул на Исая. Весовщик метнулся за будку к оврагу.
— Стой, Железняков… Миша! — перепуганная Мария Ивановна заметалась по стану. — Ребята… Мальчики… Догоните его… Верните.
Мы кинулись за ним. Перескочив овраг, чуть не налетели на Мишку. Он сидел на обрыве, обхватив руками голову, и сотрясался всем телом.
Пришла Мария Ивановна, все вместе еле уговорили Мишку идти на стан.
Марта убирала со стола и вслух горевала:
— Це ж я виновница. Бачила и забула… Днем горючевоз приезжал, будь вин клят, и переставил черевыкы на бочку… Що ж тепер буде? Що ж буде?
ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
Огород наш — сразу за станцией, чуть дальше негустого леска. Сбегать туда за огурцами или за поздникой ничего не стоит. Другое дело — везти с этого огорода на скрипучей тачке два мешка картошки…
Нагнув голову, я тащил тачку, и ее разболтанные колеса то и дело сползали в шершавую колею, продавленную в суглинке после дождей. «Вот до того кустика довезу и отдохну, — уговаривал я себя. — Или лучше до крайнего дуба… Там холодок…» Я поднял голову, чтобы смерить расстояние, и увидел Еньку. Я ее сразу угадал. Приезжая девочка сидела под дубом, где я намеревался отдохнуть. Она пасла тети Маниного поросенка. На коленях у Еньки лежала книжка.
Хотел проскочить мимо дуба незамеченным, но тачка, как назло, загромыхала на кочках, заскрипела колесами. Я уже было проехал, когда услышал голос:
— Толя, здравствуй…
Я не ответил — сроду мы не здоровались с девчонками. Так лишь, головой кивнул да приостановился немножко. Енька вскочила с земли, одернула сарафан и направилась ко мне. И я опять заметил, какие у Еньки длинные косы и смешные брови — длинные и прямые.
— Толя, — сказала она, — тебе не трудно будет натрясти желудей?
Вот ведь вредная, как спросит — отказаться нельзя. Чего же тут трудного…
— Я палкой сбивала, а теперь не достану, — пожаловалась она. — Желуди остались только на макушке.
— Стрясу, — согласился я и, глянув по сторонам, полез на дуб.
Енька стояла внизу и, запрокинув голову, следила за мной. На макушке желуди еще никто не трогал, и они висели густо, как виноград. Я качнул ветви, и по земле часто и тяжело застучали желуди.
— Ты меня убьешь, — засмеялась Енька, отскочив в сторону.
Я промолчал и на этот раз. Вообще-то мне хотелось сказать ей что-нибудь, но слова не находились, и я только сильнее раскачивал дуб.
— Спасибо, — поблагодарила Енька, когда я спрыгнул на землю.
— Не за что…
— Скучно здесь, — сказала Енька. — До войны мы часто за город ездили. Папа меня на лодке катал… — Енька немного помолчала и похвалилась: — Эту книгу папа подарил мне в день моего рождения.
— Он воюет? — спросил я.
— Да, папа летчик. Он с Чкаловым был знаком…
— Честное слово?
— Да. — Брови-крылышки вспорхнули.
Я с интересом стал рассматривать книжку. Это были сказки Андерсена с цветными картинками.