Я подошла ближе, присела и заглянула в чистые серые глаза. Способность читать мысли, перешедшая ко мне во владениях седовласой женщины, не исчезла. Одиночество и боль переполняли мальчишку, в один день потерявшего обоих родителей. А еще злость и желание отомстить, с которыми он так отчаянно теперь боролся. Преемник отца, воплощение стихии, он не имел права не контролировать эмоции, что рождались в его душе. Все излишки своих чувств он вкладывал в узоры, которые затем разбивались, падая на лед.
В ужасе я прижала ладонь ко рту. Слезы появились сами собой, и отношения к моему прошлому уже не имели. Пустоши оказались правы. Моя прежняя жизнь - цепь недоразумений и глупостей, спровоцированных мной же. Вот так, без страха, я смогла оглянуться, оценить и, наконец, стать честной по отношению к себе. Все мои беды - пустое. Другое дело Мороз. В его жизнь вмешались посторонние грубо и жестоко.
И вот я не на реке, а в снежной пустыне посреди кровавой битвы. Я узнала своего мужа и его братьев, увидела, как, размахивая мечами, они сражаются с многочисленными странными созданиями, напоминающими половинки огромных человекоподобных монстров. Увидела, как низенький карлик с отвратительным морщинистым лицом подкрался к Морозу со спины и попытался нанести смертельный удар. Позабыв о том, что невидима, что нахожусь в прошлом и никак не могу на него повлиять, я закричала и бросилась на помощь. К счастью, помощь моему воину не понадобилась. Он справился сам. Раненый, но живой он продолжил сражаться.
- Ступай дальше, - прошептали Пустоши. - Взгляни и исправь то, что посчитаешь нужным.
Уже взрослый со знакомым тонким шрамом на скуле Мороз сидел за столом в своем доме и внимательно смотрел на небольшую овальную льдину с изображением юного лица будущей невесты. Я присела рядом и заглянула в серые глаза. Картинами перед его внутренним взором проплывали воспоминания о жизни Любомиры, которую он часто наблюдал в замерзших водах реки. Она и впрямь росла избалованным созданием. Маленькая девочка, чья жизнь была наполнена любовью, вниманием и безответственностью. Она не привыкла слышать слово "нет" и ненавидела одиночество. Обожала внимание и флирт. Прекрасная, эгоистичная, нежная кокетка. Ей не говорили о начертанной судьбе жены Мороза до последнего, а когда сообщили, Любомира словно с ума сошла.
Тяжелые размышления заставляли Мороза хмуриться. Он не хотел видеть невесту не меньше, чем она его. Раздраженный он небрежно отбросил в сторону льдину, поднялся из-за стола и вышел на улицу. Против моих ожиданий портрет не разбился от удара об стол, только жалобно звякнул и вновь затвердел. Я обогнула стол и взглянула на лицо Любомиры. У зеркала в моей квартире она выглядела довольной. Какой бы эгоисткой не была, но поставленных целей добиваться умела любой ценой.
"Исправь то, что посчитаешь нужным". Слова Пустошей всплыли в памяти сами собой. Я склонилась над портретом и вдруг вспомнила и другую фразу: "Никто не сможет поменять местами две жизни без моего ведома". Большего не требовалось. Сложить один плюс один не такая уж и трудная задача.
- Это не Любомира, - вслух проговорила я с улыбкой, склонилась ниже, чуть помедлила, раздумывая, что именно хочу изобразить, и принялась осторожно царапать ногтем на портрете. Когда я закончила, в волосах девушки на портрете появилась заколка в виде странноватой на вид белки, а на шее подвеска в виде кошки. Кошка мне удалась чуть лучше.
- Все, - кивнула я, налюбовавшись на свою судьбоносную самодеятельность.
Ответом мне стало ласковое дуновение теплого ветра и новый прыжок прямо в объятия Мороза.
- Отправь ее домой. Прошу, - вновь услышала я. - Верни ей ее жизнь...
- А какой он, этот портрет твоей будущей жены? - тихо спросила я с улыбкой. Конечно, ответ мне не требовался, всего лишь хотела задать его мыслям нужное направление. И не прогадала. О том, что на портрете изображена именно я, а не Любомира он узнал, как только Рататоск забралась на мою макушку, а кошка попыталась взять штурмом подол.
Серые глаза потемнели. Он не хотел, чтоб я узнала, отчаянно этого не хотел.
- Почему? - я завороженно наблюдала за сменой эмоций в его душе.
Потому что я хотела домой, в свой мир и в свое время, где у меня была своя жизнь, из которой никто не имел права меня вытаскивать обманом.
- Никогда больше не пытайся принимать решения за меня. Плохая привычка, - я осторожно коснулась кончиком указательного пальца его губ. - Хорошо?
Мороз едва заметно кивнул.
5
- Ох, **ть, вашу... Вот это я понимаю адреналин! - эмоционально и довольно громко вещала Рататоск, вцепившись всеми четырьмя лапами в спину вожака упряжки. Пушистый беличий хвост торчал дыбом и то и дело подрагивал от дикой скачки и напряжения. Олени моего мужа, как оказалось, могли вполне шустро мчаться по воздуху, а не тащиться клячами по земле, но скорость бывала лишь в тех случаях, когда Мороз торопился. И сейчас был именно тот случай. Мой донельзя счастливый муж спешил домой. Тулпар доставил нас прямо до перехода сквозь горы, где подарил мне два волоса из гривы.
- Подожги, коли захочешь сбежать.
Я со смехом взяла волосы:
- Подожгу, если нам понадобится помощь.
Хитрый коняга одобрительно тряхнул головой, взмахнул крыльями и скрылся из виду за верхушками деревьев.
Тина вжалась в мою грудь и тихо, но впечатляюще скалилась на зад ближайшего к нам с ней оленя. В целом, они у нее с самого начала доверия не вызвали.
Сегодня расстояние от перехода до дома у реки мы преодолели буквально за десяток минут.
Мороз спрыгнул с саней, обогнул их, снял меня, поставил на землю и забрал из рук кошку. Он выглядел и счастливым, и смущенным одновременно. А еще, кажется, очень хотел что-то сказать. Или спросить. Покинув Пустоши, мы оба утратили возможность читать мысли. Я привычно совсем, а он только мои. Всю дорогу то и дело осторожно заглядывал мне в глаза, ничего не понимал, хмурился, заметно расстраивался. Очень ему хотелось услышать, что же там в моей голове такое происходит. И тогда, и теперь я ответила ласковой улыбкой, смутив его сильнее.
Муж помялся, помялся, потом резко встрепенулся, скинул кошку на снег, отчего та недовольно фыркнула, взял меня за обе руки и потянул за собой в дом. На кухне вытащил из шкафа знакомый портрет и отдал мне.
- Вот, - и опять смутился.
Короче говоря, жену он получил желанную, причем очень, но поскольку не рассчитывал на исполнение заветной мечты, как себя теперь с этой мечтой вести, понятия не имел. Выглядело это чертовски мило и забавно. Очень хотелось его поцеловать, только не успелось. Мой Мороз промямлил что-то про упряжку, особенных оленей, которых несмотря на особенность распрягать и кормить все равно иногда надо и сорвался с места. Это выглядело еще более очаровательно, настолько, что я прониклась нежностью и твердо решила для себя не целовать его больше первой. Бесстрашие бесстрашием, а растянуть удовольствие и поохотиться всегда приятнее, нежели добиться всего легко и сразу.
Вот такие отношения и сложились у нас на ближайшие две недели, пока у меня терпение не закончилось. Джентльмен оказался тот еще. Мы разговаривали, смеялись, обсуждали оба мира, словно давние друзья. При этом так называемый муж явно и почти отчаянно избегал всякого физического контакта. Как-то случайно пальцы мои рукой задел и заикаться начал, с мысли сбился.