Тот, в который вцепилась Лайне, повторяет облик Магдалены Мар’О, однако фигура замарана, и на груди вырезано оскорбительное «предательница». Когда Анастази замечает это, включатся городская иллюминация. Вдали вспыхивает огнями Мост Вечности — единственная дорога, соединяющая Новоград и Староград. За буйными водами Дунари, на другом берегу виднеется пристань с грузовыми суднами, теплоходами и древними лайнерами. Где-то там, вдали, стоит пустой Финемилий.
На Чековке тем временем открывается вечерняя ярмарка.
Эпизод третий
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
бар «Жатва»
12-21/994
Ярмарка вспыхивает зелёно-жёлтыми огнями. Под красными шатрами выставляет лотки с парфюмерией и афродизиаками — благовониями, являющимися исторической частью карпейского этикета. Невербальным элементом общения, при котором лишь одним ароматом можно подчеркнуть своё отношение к собеседнику или эмоциональное состояние.
Анастази приостанавливается и зачарованно водит носом. Внимает запахам вместо слов. В пазухах приятно теплеет — кружится голова.
Истома внезапно рассеивается: с угла площади тянет триумфом. Патрулирующие район охотники не реагируют на химию. Переговариваясь, они надменно поглядывают на граждан.
Миновав торговые ряды, вестница ныряет в один из многочисленных переулков Новограда. Запах благовоний сменяется вонью канализации. По кирпичным стенам расползается влага: старые объявления давно потеряли презентабельный вид.
В десятке метров от проезжей части находится неприметная дверь и лестница со скользкими ступенями к ней. Анастази шустро спускается. Напоследок оглянувшись, скрывается в подвале.
За исключением одного посетителя, в баре пусто. Ещё при входе гостья замечает в углу одиноко сидящего мужчину. На столе у него рукописные листы и пинта черноводного. На дне бокала плавает глазное яблоко размером с оливку: тёмная склера с золотистым зрачком, вытянутым в замочную скважину. Внешность незнакомца девушка не успевает рассмотреть: только дверь захлопывается, как тот уходит в тень. Лишь блеск его глаз достигает Анастази.
— Нази? — из подсобки выныривает красноволосая девушка, Аврора Майнью. — Ты сегодня рано… Эй, что у тебя с лицом? Что случилось?
— Я должна уехать, — только говорит вестница и, кладя руку на грудь, пытается отдышаться, — и мне нужна твоя помощь.
— Что-что? Зачем? — Подруга берёт её за плечи и выводит с порога. — Попридержи коней, сестрёнка. Давай ты сначала мне обо всём расскажешь.
И Анастази рассказывает. О крушении «Снегиря», об оставшемся в Балтии брате и наказе предвестницы. Всё это блондинка вываливает как на духу. Дополняет всё это немногочисленными фотографиями с протофона. Даже открывает страницу близнеца в «Ментаксионе».
— Почему ты не говорила, что у тебя есть брат? — рассматривая фотографию Элиота, изумляется подруга. — Надо же, вау… вы, мягко говоря, похожи.
— Потому что мы близнецы, — издалека начинает вестница, но в последний момент осекается. Барменша, вскидывая бровь, возвращает протофон на стойку. — Не всякими родственными связями гордишься.
— О, я тебя понимаю. У меня тоже есть братья… точнее, сёстры, но я понимаю, насколько непросто быть не единственным ребёнком в семье, — поддерживает подругу Аврора и ставит перед той рюмку. Затем откупоривает бутылку непентеса и наливает сто грамм. — Помнишь, я тебе рассказывала об Агнии? В детстве она была просто невыносимой! Если ей понравился какой-то фильм, мы месяцами смотрели только его — любая попытка сменить кассету, мягко говоря, заканчивалась истерикой… Были времена.
— О, а… мне очень жаль, — вспоминая о вернувшейся гарпии, отзывается Анастази. — Как сейчас у вас с ней?
— Да нормально… но могло быть и лучше, конечно, — без особого энтузиазма подтверждает собеседница. — Всё, мягко говоря, изменилось, как она вернулась из Тардиградска… Так что, наверное, лучше бы я в сотый раз посмотрела «Белоночь», чем вот это вот всё… Хотя, знаешь, кажется, я теперь понимаю, почему не очень-то люблю фильмы.
— Мы в детстве всегда, в принципе, вместе выбирали… — в сторону отмечает Анастази и, прочистив горло, поднимает наполненную рюмку. — За тебя и твоих сестёр.
Неожиданно на пороге появляется мулат с чёрно-красным глазным протезом. Посетитель высок и строен. У него выбритые виски и кудрявая чёлка.
— Что-то вы сегодня рано. Ещё даже не ужин! — восклицает парень. Тёмные глаза вспыхивают азартом, когда он замечает на столе початую бутылку непентеса. — Есть повод?
Это Четырнадцатый, гард Анастази. Ни она сама, ни коренная градеминка в лице Авроры, о нём ничего не знают. Большая часть информации строится на наблюдениях и домыслах под грифом «предположительно»: предположительно — от 19 до 29 лет, предположительно — с юга Карпеи, предположительно — «дева», как отмечает однажды барменша. Сам Четырнадцатый о себе особо не распространяется. Либо отшучивается, либо что-то перевирает.
В сравнении с остальными вестницами, Анастази не дали права выбрать гарда самостоятельно. Он перешёл ей от другой, оставившей служении по неизвестным причинам.
— Нази хочет [сбежать], — лаконично отвечает Аврора — Анастази возмущённо охает. — Он же всё равно узнает!
— Что, опять? И без меня?! — меж тем обиженно недоумевает Четырнадцатый, стряхивая с себя снег. — Ля, не, я так-то не против стабильности, но я даже [онанирую] реже, чем слышу об очередных побегах.
— Чет! — в один голос тянут девушки.
Гард комично пожимает плечами:
— Манеры не моя сильная сторона, — признаётся он и как ни в чём не бывало спускается к бару. Тогда же замечает чернеющий Словом порез на щеке покровительницы. — Ля, так у тебя была свиданка с Верховной? Понимаю-понимаю. У меня вся спина в её афоризмах — не [переживай], заживёт, когда её попустит.
Анастази улыбается. Гард не любит предвестницу — и это взаимно. Однако даже в своём положении он умудряется сохранить позитивный настрой.
— Она, кстати, по тебе соскучилась, — едва сдерживая смешок, сообщает блондинка. — Хочет, чтобы и ты к ней зашёл.
Четырнадцатый по-ребячески морщится.
— Кажется, зря я перешёл дорогу после того, как там перебежала стая чёрных голубошек — ну, я не уверен, были ли это кошки… или голуби… но я почти уверен, что они потом помчались за мусоровозом, — говорит и мельком заглядывает в протофон покровительницы. Там по-прежнему открыт «Ментаксион». — Всё горюешь по своему бывшему? Если тебе и вправду нравятся… такие, то на твоём месте я бы сразу начал встречаться с девками.
Гард садится рядом и, в немом тосте подняв рюмку, залпом её осушает.
Анастази ворчит в ответ:
— Это мой брат, — и угрожающе поднимает палец, — и не вздумай шутить об этом!
За разговором никто не замечает, как притаившийся в углу посетитель покидает бар. Майнью спохватывается не сразу:
— Чет, — глядя в конец зала, обращается к приятелю она, — можешь прибрать там?
— Не вопрос, — соглашается тот и вооружается тряпкой. На дальнем столике оставлены недопитый бокал черноводного и аккуратная стопка осколков. Гард берёт самый верхний из них и подносит к солнцу. На просвете круглого среза виднеются остатки костного мозга. — Ого, свежак. Кто это к тебе такой богатенький заглянул?
— Это Тсейрик, — вновь наполняя рюмки непенфом, отзывается с улыбкой Аврора. — Он никогда не скупится на чаевые, чтобы его не беспокоили зря.
— Ну и имечко, — глухо усмехается Анастази. — С таким бы я сама не хотела, чтобы меня беспокоили почём зря.
— Неплохо, — хмыкает Четырнадцатый и, собрав выручку, вместе со стаканом относит к барной стойке. Передав всё барменше, берёт рюмку и говорит: — Надеюсь, это не мы его спугнули. Выпьем за таких щедрых клиентов!
Тост встречается единогласным одобрением.
Эпизод четвёртый
Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)
Чековский проезд 12-12
12-22/994
День начинается с головной боли и удушливого запаха перегара.