— Тем, чем и должен, — выдерживая паузу, многозначительно начинает вестница, — сопровождает пассажиров…
Звучит перезвон колокольчиков. Из тумана выплывает трамвай. Согласно расписанию, он направляется к КПП. Его нутро едва различимо за копотью окон; корпус, испещрённый царапинами, ржавеет. Задняя колёсная пара искрится, оставляя за собой едкий след отравы.
— Похоже, только что я обзавёлся кошмарами на ближайшую неделю.
— Они меня тоже пугали. В детстве. Хотя тогда они, в принципе, выглядели получше… Представляешь, даже в день аварии они продолжали работать: ходили по отравленному Прайрисн, среди трупов и руин…
— Получается, — перестраиваясь в самый дальний от трамвайных путей ряд, интересуется Корвин, — они даже не понимают, когда умирает человек?
— Да они и не могут. В отличие от роботариев, они будут работать, пока не сломаются.
Меж тем они уже на подъезде к Линейной. В черте города отчётливей виден дым, тянущийся с севера — со стороны озера. Заметив его, Лайне чуть приподнимается с кресла. Ремни безопасности удерживают её на месте, но увиденного ей достаточно, чтобы встревожиться:
— Похоже, в пригороде пожар.
— Да, — с прищуром поглядывая вперёд, соглашается Рейст, — похоже на то, — и, замечая бледность попутчицы, спрашивает: — Тебе надо туда? Если хочешь, могу подвезти.
Эпизод второй
Балтийская Республика: Синекам
кафе-бар «Канкан»
12-24/994
Полчаса — ровно столько требуется, чтобы на машине добраться из одного конца Линейной в другой. За это время можно увидеть как нищету разваливающихся спальных районов, так и почтенную стать имперской архитектуры: в должном виде поддерживаются только центр города и пара прилегающих к нему улиц.
Город ещё спит, когда «Фазорд» заворачивает в лес. Столб дыма становится чётче. Ярче. Деревья — суше. Некоторые из них оплетены подобием паутины, и меж их веток незрелыми плодами сверкают маленькие льдинки. По мере приближения к «Канкану» снег темнеет, пока не чернеет вовсе. Из-за поворота доносятся завывания сирен.
Наконец они доезжают. Из окна машины Анастази видит кафе-бар.
То, что от него осталось.
Крыша его просела, местами обвалилась внутрь. Фасад поражён элегическими наростами. На стоянке, среди автомобилей гражданских, стоят красморовский броневик, пара неотложек и машина КСЧС.
— Анастази? — Когда девушка выбирается наружу, навстречу иномарке выходит Дайомисс. — Что ты тут делаешь?
— Приехала по зову сердца, — взмахнув полами плаща, она демонстрирует чернозорьскую кадильницу и спрашивает: — Что у вас случилось?
— Появился очаг Воздействия, — с заминкой отвечает златоклюв и спешно добавляет: — Вам лучше уехать отсюда, госпожа Лайне. Фон крайне нестабильный, и я не могу брать ответственность за…
— Мой брат, — вестница неожиданно переходит к сути, — он там?
По «Ментаксион» Анастази давно отследила, что последние несколько лет Элиот работал в «Канкане» официантом. Как и многие подписчики минувшего мероприятия, он не появлялся в сети с прошлого дня.
— Я не знаю, — неохотно признаётся мужчина, и блондинка несётся мимо него. Корвин только закрывает машину, когда попутчица на ходу раскаляет уголь. — Зи!
Открытая створка обуглена холодом. Вторая — закрытая — намертво вросла в дверной проём, став продолжением стены. Стены, в свою очередь, пропитаны плесневелым духом тления. Окна с выбитыми стёклами слиты лоскутами оборванных тканей: на земле под ними видны следы.
Перед тем, как зайти внутрь, Анастази закидывает в кадильницу фимиамовую связку. Трудом раскалённый уголь заставляет её дымить. Благовония окутывают вестницу защитным коконом. Мрак чуть рассеивается. Девушка делает шаг вперёд.
Поначалу она ничего не видит. Утренний свет будто не проникает внутрь. Затем, когда зрение адаптируется к потёмкам, перед ней предстаёт поражённый зал. Выцветшая древесина клубится грибком. Кажется, тот, будто почувствовав слабое тепло, начинает дрожать. Пол устлан осколками и штукатурной крошкой. Лестница завалена кусками крыши. Под ногами хрустят её обломки. Анастази поднимает кадильницу на уровень глаз и взглядом обводит помещение.
Внутри кафе-баре свыше десятка тел: на танцполе, у дверей, перед барной стойкой и за столами. Замершие посмертно, они окутаны химической паутиной. Некоторые посетители лежат на полу. Присыпанные пеплом и золой, неподвижные. Скрученные, свёрнутые калачом. С закрытыми носами и лицами… Поражённые. Уже мёртвые.
Не в силах сдвинуться, Анастази смотрит то на опрокинутые стулья, то на сорванные лианы гирлянд. Она не считает жертв, но зал постепенно наполняется звоном рингтонов. Звонки остаются не отвеченными.
— О деми… — дрогнувшим голосом молвит блондинка. Она ошеломлённо опускает голову и замечает прилипший к носу сапога листок. — Что за…?
Агитационная листовка с великаном и маленькими человечками. В руках вестницы она дрожит и тлеет.
— Госпожа Лайне! — Следом забегает Дайомисс и теряется, когда видит нутро «Канкана». — Вам не следует здесь находиться. Здесь высокий элегический фон.
Анастази вздрагивает. Подаётся в сторону, когда агент тянется к ней. Спиной натыкается на проём и, замечая открытую дверь на веранду, выглядывает. Свежий воздух обухом бьёт по голове. Никого там нет.
— Эл-лиот? — зовёт Анастази брата и вновь оглядывается. — Элиот!
Оттуда прямо в зал тянется вереница босых следов. Угольные отпечатки, рассекающие зал пополам, заворачивают и исчезают за барной стойкой. Вестница неуверенно движется туда. Обходит танцпол. Видит столики с диванами, на которых лежат рюкзаки да сумки. На спинках висит верхняя одежда. Нетронутые коктейли мутнеют отравой.
— Госпожа Лайне, — возобладав над собой, с большей настойчивостью обращается к блондинке Дайомисс, — пожалуйста, покиньте…
Рекомендация остаётся проигнорированной. Анастази заглядывает за барную стойку и теряет равновесие. Садится.
Элиот лежит. Неподвижно. Из-за пыли его волосы, как и кожа, выглядят серыми. Манифест проступает трупными пятнами на шее. Ресницы белеют инеем. Лайне несмело к нему тянется.
— Нет-нет, только не это… — быстро шепчет она, боясь прикоснуться. Когда решается, то делает это настолько робко, что почти сразу одёргивает руку. — Элиот?
— Он мёртв? — спрашивает подошедший Дайомисс. Анастази поднимает на него растерянные, увлажнившиеся слезами глаза. Тогда охотник тяжко вздыхает и, присев рядом, касается шеи Лайна. — Будь спокойна, Зи. Он жив.
Лишь бригада парамедиков вынуждает Анастази отойти от брата. Тот едва вздыхает, когда его перекладывают на носилки. Тело наконец выносят. Снаружи слышатся сирены пребывающих карет и щелчки фотокамер. Замечая новостников, Лайне опускает голову и накидывает капюшон. Едва вспышки начинают мерцать, девушка выбегает из здания и ныряет за одну из скорых.
— Падальщики… — презрительно фыркает вестница, примечая на подъездной дорожке открытый фургон с названием.
«Синекамские Вести» не могли пропустить подобное. Ежедневная газета, превратившееся за последнее десятилетие в доску объявлений, практически не интересует жителей края. Хоть сколько стоящие в «Вестях» записи появляются настолько редко, что даже малые тиражи почти не раскупаются.
— Ам, девушка, что вы здесь делаете? — Из окна показывается голова юной фельдшерицы. — Стоп, что? Зи?.. Это правда ты?
— Дана? — с неменьшим удивлением отзывается та.
***
Тем временем Рейст подходит к берегу. Под кристаллами вод виднеются крыши затопленных строений. Наводнение, что превратило посёлок в озеро, пощадило лишь колокольню Храма Восхождение. Так и теперь: ненастье не тронуло её. Шпиль, возвышающийся над заиндевевшей синевой, сверкает также ярко. Последний на километры причал сгнил и покосился. Большинство лодок затонуло — лишь некоторые носы торчат из прибрежной тины.
— Красиво, — восклицает посредник. — Жаль, не сезон.
Романтика разлетается в клочья, стоит увидеть охотников, вылавливающих тела из воды. По внешнему виду покойников Корвин догадывается, что те были посетителями «Канкана». Судя по всему, они попробовали выбраться через веранду.