— Слушай, но я правда без проблем подвезу тебя.
— Я весьма признательна за твою помощь, — благодарит вестница, смотря куда-то под ноги, — но моим личным извозчиком ты точно не нанимался. Так что надеюсь, труповозка за это время не превратилась в рухлядь.
— Постой, о какой труповозке вы все говорите?
— О моей машине.
Крытая автомобильная стоянка примыкает к домам на Гейнсборо, длинным рукавом соединяя корпуса. За ней виднеется накренившаяся водокачка. Стены башни темнеют лишайником. Наледь серебрится в лучах солнца, а ветви замёрзших деревьев срастаются с ней.
Старенькая «Макада» всё также стоит в гараже. Металлические двери с трудом поддаются нажиму — приходится приложить немало усилий, чтобы открыть пристройку. В лицо бьют спёртый воздух и пыль. Благо элегия почти не коснулась фургона: лишь дверные ручки тронуты характерной коррозией.
— А… понял. Это было буквально. Она ещё на ходу?
— Сомневаюсь. Брат мой отродясь руля боялся. — Анастази осматривает фургон со всех сторон. С трепетом касается белоснежного капота. Грязь прилипает к перчаткам. — Кто б ездил? — и, приподнимаясь на носки, заглядывает в салон, — а вот бензин на нуле.
— Аккумулятор, наверное, тоже сдох, — проверяя внутренности под капотом, предполагает Рейст. — Остальное вроде в целостности…
— Да-а, за столько лет наверняка уже разрядился… Ладно. Подождёшь меня здесь? В принципе, скоро Фриц подъедет — я пока сбегаю за вещами.
— Без проблем.
В дом Анастази заходит одна. Несмотря на то, что дверь отпирается магнитным ключом, подъезд едва отличается от самой гадкой подворотни: всюду грязь, непристойные граффити, а из-под лестницы воняет нужником.
Квартира № 7 находится на втором этаже. Перед входом лежит чистый коврик. Обшивка у двери старая, но аккуратная. Анастази с небольшим промедлением отпирает переданным ключом квартиру и заходит. Сняв респиратор, оглядывается. Невзрачная однушка с маленькой боковой спальней и большой кухней. Прихожая и коридор неоправданно длинные и при этим узкие. Впрочем, даже вопреки планировке здесь могло бы быть уютно, вот только всё пропиталось запахом медикаментов.
В гостиной Анастази видит тот же застеклённый шкаф, что прежде стоял на Ковне. Однако вместо серванта — кинотека, состоящая из полувековой классики и новинок последнего десятилетия. Девушка с упоением разглядывает обложки знакомых фильмов: «Протополиса», «Белоночи» и даже демивудского «Косм». Многое из этого она смотрела с Элиотом; некоторые диски остались у них после закрытия кинопроката.
На переднем плане стоят фотографии без рамок. Лайне видит снимок, сделанный в их с братом день рождения — тот самый, где папа жив, а мама ещё здорова. Где они вместе, а недостающие фрагменты склеены. Девушка несмело отворяет створку и берёт карточку в руки. Подносит к глазам. Шумно выдыхает. Отставляет. Обо что-то спотыкается, чуть не падает.
Рядом со спальней стоит увесистый пакет. Анастази нерешительно заглядывает в него и потрясённо отшатывается. Внутри лежат собранные в больницу вещи. «Заранее» — молнией вспыхивает осознание.
Гулко скрипят вентили. В ванной неожиданно открывается вода. Немало удивившись, Анастази доходит до раковины и перекрывает её. Вместо хлорки вестница слышит запах гари… и перегноя. Наклонившись к сливу, девушка замечает слабую наледь на трубах, а затем и чёрные отпечатки на кране.
— Горько, — неожиданно слышится позади, — правда?
Лайне резко выпрямляется, но зеркало фиксирует лишь её одну. Внимание привлекает ярко-зелёная расчёска: меж щетинок бронзой переливаются волосы. Блондинка задумчиво хмурится. Вспоминает, что девушки у близнеца не было… Затем в голову приходит другая догадка. Менее обнадёживающая.
— Проклятье, — под нос выругивается вестница.
Схватив расчёску, обмакивает пальцы проточной водой. Возвращается в коридор. Повернувшись к стене, принимается чертить защитные литеры. Однако что-то идёт не так: выписанные вязи постепенно темнеют, и проступает металлический запах крови.
— Давай я тебе помогу, — раздаётся рядом игриво, и нечто сильное сначала хватает Анастази за шею, а после швыряет в противоположный конец коридора. Девушка, падая, ударяется о дверь. Едва не теряет сознание. — Ой, ты не ушиблась? Ты же знаешь, я порой такая неуклюжая.
— Шарлотта? — поднимая рассеянный взгляд, спрашивает вестница.
Замечает, что расчёска в метре от неё.
— Что, думала перекрасишь волосы, и тебя никто не узнает? О, я тебя всегда узнаю, Зи, — вспыхивает злобой мерцающая и чёрным ноготком касается приподнятого уголка рта, — на тебе цветёт клеймо изменщицы — жаль, что не я поставила его. Добро пожаловать домой.
Это бомба замедленного действия, понимает Чёрная Заря. Если она ничего не предпримет, то в скором времени от квартиры, а то и от дома, ничего не останется.
Угрожающе склонив голову, мерцающая движется прямо на неё. От близости немёртвой лоскутами облазят обои. Иссыхает лак деревянного пола. Стоит Митте ненароком дотронуться до стены, как по той начинают ползти пугающие узоры. Сплетения запретных литер, лишь чтение которых способно принести боль.
Вестница ногой подталкивает к себе расчёску. Внезапно дверь открывается. На пороге стоит Корвин.
— А ты ещё кто? — едва замедляясь, спрашивает мерцающая.
— Тот, — отвечает он, молниеносно берясь за винтовку, — кто проводит тебя в посмертие, дорогая, — и стреляет.
Выстрел приходится немёртвой в грудь. Андера отлетает в конец коридора. Пуля вгрызается в стену напротив. Гильза падает на пол. В течение пары болезненных секунд мерцающая корчится в агонии, пока форма отчаянно сражается с радиоактивным заражением.
Дрожащей рукой Анастази подбирает расчёску и, прежде чем Рейст успевает выстрелить ещё раз, поджигает её. Едва андера бросается к вестнице, как иллюзия плоти начинает черстветь и покрываться коркой. Шарлотта оступается. Заваливается рядом и тянет к блондинке руку. Кончики пальцев немёртвой обращаются в прах. Рот раскрывается в протяжном хрипе. Паралич оплетает тело, и нисхождение поглощает её. Древесина впитывает угольный контур женского тела.
— Это было, — неуверенно заключает вестница, — близко.
Всё кончено. Анастази облегчённо вздыхает. От слабости она готова откинуться на порог, но Корвин берёт её за плечи и помогает подняться.
— Ты в порядке? — обеспокоенно интересуется он. Блондинка кивает. После замечает, что рукав плаща дымится прикосновением андеры. — Прости, я знаю, ты меня не звала, но вы… были достаточно громкими.
— Всё нормально, — устало отвечает Лайне, осматриваясь. Нельзя сказать, что нисхождение привнесло такой уж сильный беспорядок… но уборка не помешает, — спасибо за беспокойство.
Анастази расстёгивает плащ и запихивает тлеющую ткань в мусорный пакет. Стоящий в стороне Корвин, скрестив руки на груди, окидывает обиталище Лайна оценивающим взглядом.
— Здесь точно живёт твой брат?
Анастази тем временем достаёт из дорожной сумки кожаную куртку и надевает её. Следом вынимает аптечку. Ощупывает ожог на шее. Вооружается ватой и медицинским спиртом. Протирает рану. Морщится.
— Да-а. После смерти матери мы продали нашу старую квартиру: себе Элиот взял здесь, а я купила машину… Да, вот настолько разные у нас цены с Карпеей — с продажи вышли сущие осколки.
— Я не об этом. Здесь пахнет… буквально как в лазарете. Будто мы уже в больнице… даже андеры прилагаются.
— Я ему тысячу раз говорила, — едва не срываясь на глухое рычание, злится вестница, — «не держи андеров дома», но нет, Элиот, как всегда, послушал и сделал всё наоборот.
— Не трать энергию на злобу, — советует Рейст и добавляет тише: — Так ты только кормишь их… Кто знает, сколько ещё их тут?
— А ты, получается, тоже не жалуешь андеров?