— Ха-х, хорошая попытка, — надтреснуто усмехаясь, проговаривает Кемром и смеётся. — Нельзя убить того, кто не был жив.
Он буквально подлетает к охотнику и хватает того за ворот. С невероятной лёгкостью держит над землёй. Агент из последних сил цепляется за его руку, пытаясь отбиться, пока вытекающая из открытых ран кровь чернеет.
— Пусть даже смерть… — насмешливо цедит капитан. — А, так быстро?
В какой-то момент кажется, будто он отпустит Дайомисса — едва он приспускает златоклюва, как в следующий момент швыряет того в стену. Мёртв.
— Кемром, — буквально рычит Рагнара, — окстись! Он уже мёртв. Забирай, что тебе нужно, и уходим отсюда. Надо разгрузить «Осколу».
— Разумеется, — соглашается тот и, вернувшись к трупу, рукой пробивает его грудину, после чего извлекает из неё сердце. Сочащаяся кровавым соком мышца ещё тепла. Кемром снимает маску и улыбается. Облизнув сердце, он недовольно клацает зубами. — Любитель кофеина: ну и дрянь. Хм… а это ещё что?
Внимание Кемрома привлекает лежащий рядом планшет. Устройство не успело перейти в спящий режим, и, когда мужчина подбирает его, то обнаруживает на экране подборку мемов. Не скрывая разочарования, капитан скрывает окно с «Ментаксионом» и натыкается на открытую почту.
Среди непрочитанных сообщений висит письмо от главврача «Святой Адеолы» с пометкой «срочно». Внутри список тех, кого следует допустить до выезда из города без вакцинации — «по медицинским показаниям», приписка. Диагнозы не уточняются, но капитану достаточно того, что он видит знакомые имена.
— Выпей таблетки, — меж тем требует Рагнара, отряхиваясь от стеклянных осколков. — Нужно, чтобы ты собрался: он здесь.
— Geache… Полагаешь, стоит порадовать его полноценным диалогом, ха-х? — спрашивает Кемром и откладывает планшет. Проглатывает очередную горсть мотуссупрессоров. Когда с приёмом подавителей покончено, говорит: — Соберите пока урожай…
— Сердца? — на всякий случай уточняет отречённая. — Или кости тоже?
— Hor без следов поражения… Не из воздуха же берутся деньги, ха-х.
Эпизод второй
Балтийская Республика: Линейная
мурмурационное отделение г. Линейная, инсектарий
12-30/994
Когда Корвин вновь открывает глаза, то замечает вырастающую за внутренним окном фигуру. Высокую, величественную, но, меж тем, крайне худую и нескладную. Будто нечто, что живёт в ночных кошмарах, вырвалось на волю.
— Мальчишка, мечтавший увидеть ВААРП. Это почти трогательно. Вот мы и поменялись местами, — глухо смеётся незнакомый голос, и за стеклом вспыхивает пара белоснежных огоньков, — Корвин Рейст.
— Ты ещё кто?
— Неужели ты меня совсем не помнишь? Ха-х, что ж… — пряча негодование за ухмылкой, спрашивает таинственный визитёр. — Быть может, ты помнишь о казни, что не состоялась лет десять назад? Помнишь, кого увели вестницы прямо у вас из-под носа?
Как бы Рейст ни пытался, избавиться от воспоминаний о карпейской службе у него не получалось. Один-единственный вопрос вызывает у него не только череду мыслей о прошлом, но и бурю эмоций:
— Как знал, — шепчет тот, — что их гибель… связана с тобой. Этих ты тоже не стал жалеть?
— Скажем так, с Красмор у нас всегда была полная взаимность: мы желаем избавить мир от существования друг друга, — смакуя, отвечает капитан и закуривает. Бумага покрывается багровыми пятнами. Так проступает воспалённая жаром кровавая крошка. — Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
— Это я уже понял, — севшим голосом роняет заключённый. — Никогда бы не подумал, что мы встретимся лицом к лицу. Без масок.
Каждый из них вспоминает ту случайную встречу в коридоре. Кемром кровожадно скалится.
— Аналогично. Полагаю, ты понимаешь, что всего этого не было бы, убей вы меня по расписанию? В ваших силах было остановить предвестницу.
— Кемром… — Корвин устало вздыхает. — Это было… уже слишком давно. Это всё в прошлом.
— Это прошлое — моё настоящее, — зло рычит визитёр. — Я должен быть мёртвым, а не во служении.
— Ничем не могу тебе помочь. Если тебе станет легче, можешь убить меня. Только это ничего не изменит.
Капитан в гневе бьёт по стеклу. Демитир расползается в трещинах. Посредник выжидающе смотрит на карпейца. Тем временем тот переводит дыхание, успокаивается. Затем поднимает на заключённого светящиеся во тьме глаза. От неожиданности некрочтец вздрагивает.
— Правда, — мрачно соглашает Кемром и натянуто усмехается. — Covon zos fnafkor savej.
Эпизод третий
Балтийская Республика: Линейная
вокзал «Кюхельгартен»
12-30/994
Душно. Обмахиваясь утренней газетой, Анастази следом за братом прорывается к перрону. Высвечивающееся расписание гласит, что электричка опаздывает уже на полчаса.
Воздух тяжелеет. Близ перрона всё покрывается липкой пылью. Рельсы обрастают ржавчиной. С пола поднимаются чёрные комья грязи. Хиреют рекламные проспекты. Всюду проступает желтоватый налёт старины. Углы затягиваются паутиной. Крошатся в трещинах стены. Иссыхают в клумбах цветы, кренятся декоративные кусты.
— Постой, — останавливает брата Анастази, мягко касаясь плеча. Близнец, вопросительно вскинув бровь, оборачивается и замирает в нескольких сантиметрах от демаркационной линии, — у меня дурное предчувствие.
Прищурившись, парень резко приосанивается, стряхивая чуждое прикосновение, и кивает:
— Понял.
Напоследок глянув на открытый участок железной дороги, Элиот шумно выдыхает и пятится, уступая место толпящимся. Его быстро оттесняют в задние ряды, и Анастази, шустро схватив брата за руку, вытягивает их обоих к выходу. Пространство перед залом ожидания абсолютно пустое — лишь пара человек отделилась от зоны с застеклённой крышей.
— Что бы тебе не привиделось, — вырываясь, настаивает парень, — предупреди других людей.
— Если кто-то во мне признает вестницу… — вполголоса начинает Анастази, отклоняясь в сторону. — Нет, я не могу раскрыться. Излишняя публичность мне сейчас только повредит.
— В городе и так все знают, что ты вернулась, — закатывая глаза, чуть ли ни зевая напоминает брюнет. — Ну, как знаешь. Пойду тогда сам сообщу, что увидел вещий сон и… в общем, я что-нибудь придумаю.
Из глубины туннеля доносится раздражающий скрежет. Гул поезда подобен отчаянному воплю, несущимся вперёд зловещим предзнаменованием.
— Отойдите от края платформы! — Анастази решается и кричит. Её голос тает в оглушительном гудке. — Эй! Послушайте меня! Отойдите!
Горожане, возбуждённые приближением долгожданной электрички, с большим ажиотажем рвутся вперёд. Скорее, скорее… Элиот искренне удивляется, как никого не сносит на рельсы, в тягучую пропасть металла и шпал… Однако стоит поезду покинуть тоннель, как странное оцепенение парализует толпу. Вместо рухляди, что прежде доезжала до этих краёв, на станции появляется белокаменный паровоз. Окна его пылают сизым пламенем, а многочисленные трубы, оплетающие крыши вагонов, клубятся элегическим смрадом.
— Это же… Это… — подслеповато прищуривая глаз, мямлит Элиот и начинает испуганно пятиться. — Это…
— «Оскола», — заканчивает за него сестра и делает шаг навстречу.
Несколько томительных минут ничего не происходит. Неслышно ни возмущений, ни возгласов — лишь тихие перешёптывания где-то в толпе. Те, чьи реакция оказалась безупречной, покинули вокзал, стоило показаться кабине машиниста. Однако тревога, пропитавшая собой каждый кубометр кислорода, для прочих действует не хуже замков и цепей.
— Нам, — опомнившись, брюнет хватает Анастази под локоть и тянет к выходу, взволнованно поглядывая на перрон, — нам нужно сваливать отсюда.
Двери проклятого поезда распахиваются.
— Почему только сейчас? — не поддаваясь убеждениям, блондинка едва двигается с места и не сводит с платформы взгляд. — Почему же не раньше?