Балтийская Республика: Синекам
«Мёртвая Миля»
12-31/994
Пахнет тиной. От пожелтевшего кафеля тянет сыростью. Холод ползёт по ногам. Нос неприятно щекочут плесень и карболка. Позвоночник упирается в деревянные рёбра стула. Анастази резко распахивает глаза. Тусклые лампы, перемигиваясь, шумят. Однако даже такой свет кажется нестерпимо ярким. Пообвыкнув, девушка с прищуром обводит помещение.
«Мёртвая Миля» узнаётся не сразу.
Недострой изменился с тех пор, как Лайне была здесь в последний раз: появились новые источники света, шумящий за стеной генератор, мебель — старая, но добротная. О прошлом засилье подростков напоминают лишь сохранившиеся на бетонных стенах граффити.
Находится Анастази в одной из комнат первого этажа. За дверным проёмом виднеется выход на террасу с колоннадой. Напротив стула, к которому вестница привязана, стоит диван со вскрытой упаковкой бинтов, а рядом — тележка с металлическим подносом. На нём, сверкая чистотой, лежит множество хирургических инструментов: щипцы, пинцет, ножницы, скальпель и даже пила. Среди них девушка замечает пустую ампулу и использованный шприц — с иголки ещё капает прозрачный раствор.
— Ты не выполняешь приказ своей покровительницы, — из соседней комнаты слышится негодование. Усталый вздох. — Пусть так. Эта будет жить… но больше я никого не позволю спасти: если это не сделаешь ты, то придётся мне.
— С каких пор ты подчиняешься ей? — Анастази узнаёт второй голос, и грудь сжимают волнения и страх. Перед глазами восстаёт умершая Эсса. — Ты и без меня знаешь, что в этом нет никакого смысла.
— Как и в том, что ты решил спасти именно её.
— Она попросила меня.
— Скоро все будут, — рычит неизвестная, и от тона её вестнице становится не по себе, — я своё сказала, Тсейрик.
«Тсейрик?»
Анастази смутно припоминает, что прежде слышала это имя — древнее, из карпейских. Не получается вспомнить, где.
Тем временем обладатель второго голоса заходит к ней — человек в белой маске — и наклоняется. Заинтересованно вглядывается в лицо пленницы. Та жмурится, надеясь миновать ослепительный свет прожекторов.
Внезапно он исчезает.
Когда Анастази вновь открывает глаза, мужчина стоит в другом конце комнаты и чуть приподнимает маску. Девушка даже не удивляется, когда видит «Миронова».
— Geache… Zex aughtodkos eni zos erevokos-nof, — прикуривая папиросу, на чистейшем карпейском заговаривает иноземец. Запах триумфа Анастази узнаёт сразу и дёргается. — Covonzos sazerkkon anntoj vesta?
— Я-то, может, и вестница, но кто тогда ты? — морщит нос девушка, и «Миронов» отстраняется. — Уж явно не из здравоохранения.
— Зови меня Кемромом.
— Так вот почему мне твоя маска показалась знакомой, — снисходительно отмечает Лайне. — Значит, ты один из основателей ABICO?
— Мне больше делать нечего? — усмешкой парирует тот. Сталкиваясь с замешательством, поясняет: — Нет. Но человек, носивший это имя до меня… Я не ожидал, что оно имеет такое значение.
— Тогда зачем ты меня связал?
— Боюсь представить, какие кошмары терзают твой дух, но кричала ты до неприличия громко… и лягалась, к слову, больно. Ты была ранена, и это мешало обработать твои раны. Horzex, этого разговора уже бы не было. Можешь считать это дружеской услугой.
— Дружеской? — упрёком переспрашивает блондинка, пытаясь справиться с верёвкой. Узел оказывается слишком тугим. Сил не хватает. — Вот только в Карпее так не обходятся с друзьями… Может, развяжешь меня?
С плотоядной улыбкой он подбирает скальпель.
— Карпейские вестницы… все вы такие, — только отвечает мужчина и, оказавшись за её спиной, срезает лезвием путы. — Только без резких движений. У тебя трещина в ребре — нергет будет действовать ещё несколько часов… Раны твои я промыл и зашил. Как выберешься, посети хирурга.
— Постараюсь… — разминая натёртые верёвкой запястья, обещает спасённая. Едва она расслабляется, как в шею упирается острие скальпеля. — А?!
— Запомните вот что: до той поры, пока я не увижу оружие в твоих руках против безоружного человека, — угрожающе предупреждает капитан, — я буду на твоей стороне…
— А иначе? — пугается девушка и искоса смотрит на приставленный к ней инструмент.
— Иначе уже мои руки будут развязаны, — с той же интонацией отвечает мужчина и, усмехаясь, убирает скальпель. Отдаляется на почтительное расстояние. — Не заставляй меня жалеть о твоём спасении. На земле и так слишком много монстров.
— Прямо как ты?
Его рот растягивается в триумфальной улыбке. В ней Анастази не видит ничего человеческого. Девушке приходится приложить немало усилий, чтобы скрыть зарождающийся внутри страх.
— Едва ли. До меня никто не дотягивает.
Анастази едва не падает обратно на стул. Она хмуро смотрит на капитана, но тот больше ничего не говорит.
— Какого лира там произошло? На вокзале… мой брат…
— Hor он не погиб при прибытии, — уклончиво отвечает мужчина, — он в безопасности… hor не станет возвращаться. Больше в городе защитников нет: Красмор ликвидирован — напрасно они откладывали эвакуацию.
Тогда девушка вспоминает о попавшем под заключение посреднике.
— А в инсектарии, не знаешь? — спрашивает Анастази. Услышавший этот вопрос капитан мигом напрягается. Это не укрывается от блондинки, и она уточняет: — Его тоже не?
— Там кто-то был? — пытается уклониться от вопроса Кемром, и тонкие губы вновь трогает усмешка. Однако, не выдержав взгляда вестницы, карпеец раскалывается: — Был кто-то. Живой. Впрочем, что ещё ожидать от Красмор…
— Значит, он ещё там… — с надеждой молвит вестница и взволнованно прикусывает губу. — Мне надо вернуться. Прости.
— Я другого не ждал, — благосклонно отзывается капитан и следом интересуется: — Это стоит того? Не пойми меня превратно, но твоему брату также может потребоваться твоя помощь. Ты готова его бросить?
— Бросить, что? Нет… — теряется Анастази. — Ни в коем случае, просто… Ты же сам сказал, что ему ничего не угрожает, значит… С ним всё будет хорошо, верно?
И вновь эта жуткая улыбка. Не успевает Лайне испугаться, как собеседник ей предлагает:
— Позволь мне тебя проводить.
— Не стоит, — уже решительней произносит она. — Я сама спра…
— Моей estelatteне понравится, что кто-то ещё выжил, — мрачным намёком напоминает Кемром и, поднявшись, оправляет плащ. Затем опускает маску, и искажённым модулятором голосом добавляет: — К тому же, у меня самого в городе остались дела.
— В принципе… — Анастази настороженно соглашается. — Ладно.
Основная часть Воздействия приходится на озеро Синекам. Разрушительные вихри элегии кружат вокруг одинокой башни, и молнии сверкают в высоте. Ветер шипит помехами. Вода неспокойна.
— Значит… вы как-то связаны с тем, что здесь происходит? — нерешительно нарушает тишину Анастази. Спутник неуверенно кивает. — То есть, получается, никакого пророчества не существует?
— Без сторонних усилий оно не имеет веса, увы, — хрипло подтверждает капитан. — Я бы сказал, что сейчас оно находится на этапе продвижения… формирования целевой аудитории. Чем больше знающих о нём, думающих, тем реальнее станет текст…
— П-почему ты сравниваешь это с… пиар-кампанией? — кривится девушка и тут же отмахивается: — Ладно, это сейчас неважно. Вы намерены воплотить… воплотить это. Вернуть деми, чтобы… чтобы что?
— Некоторые полагают, что Великое Восхождение вернёт на землю праведников… и это весьма удобно, если веришь, что твой избранник является таковым, — уклончиво отвечает капитан. — Я не сторонник этой идеи, госпожа, но иного пути, пока жива моя покровительница, у меня нет.
— Я-я знаю твою покровительницу?
Мужчина пожимает плечами.
— Мне неизвестен нынешний Санкторий. После раскола он весьма… изменился, и, к слову, я не могу скомпрометировать свою покровительницу. Думаю, тебе не понаслышке знакома гардская этика.
— Но я же могу узнать… чуть больше? — продолжает допытываться вестница, и капитан снова кивает. — Значит, то, происходит в Линейной, это… ради звона колокола? Упоминаемый в «Кате-Эр» мор? — Кивок. — Как… как вам удалось всё это сделать?