Выбрать главу

— Извините, но ваш звонок не может быть обработан. Место, из которого вы звоните, больше не существует…

— Они выводят город из системы Единой Высоты, — молниеносно реагирует посредник. — Больше ждать помощи неоткуда.

— В принципе, ничего не изменилось… — Анастази мрачно хмыкает. — Проклятье. Я надеялась, что он выбрался… [Недоумок]! Он же обещал…

— Может, он решил вернуться за тобой?

Корвин успокаивающе поглаживает её по плечу. Поначалу девушка тушуется. Говорит невнятно, с сомнением:

— Это врождённое упрямство, — и тут же осекается, — он всегда был сам себе на уме… и как столько прожил?

— Тогда что мы будем делать?

Блондинка поднимает на мужчину удивлённый взгляд. Уголки её рта взволнованно дрожат. Вопросы остаются невысказанными.

— Надо его найти, — на выдохе решает она и кивает. — Пойдём. Надо найти оружие… Боюсь, долго без него мы там не протянем.

Сориентировавшись, Анастази находит оружейную камеру хранения. Достаёт добытый из сейфа Opus-UT. Прицелившись, отстреливает замок. Тот падает. Пуля рикошетит в стену. Дверь с жутким скрежетом отворяется.

— Сезам… — Лайне отходит с прохода и жестом приглашает внутрь.

— Где ты научилась стрелять? — с ухмылкой интересуется посредник. — Мне казалось, в среде вестниц не жалуют подобные навыки.

— Не жалуют, — подтверждает девушка, — но это было первое, о чём я попросила своего гарда, когда он у меня появился.

Вместе они изучают мурмурационные запасы. Ничего необычного: несколько пулемётов Lethe, пять двуствольных дробовиков BoSt-UT и с десяток примитивных револьверов Opus. Там же Корвин находит свою винтовку, изъятую после задержания.

Среди ящиков с боеприпасами, он замечает ракетницу Iris-FG с упаковкой сигнальных ракет.

— Держи.

Корвин протягивает находку вестнице. Та нехотя отвлекается от дробовика и вопросительно смотрит на мужчину:

— Ракетница? — удивлённо. — [Зачем]?

— Они эффективны при незначительном скоплении андеров, — со знающим видом толкует посредник, — привлекают, как фонари мотыльков… или как лазерная указка кошек. В зависимости от того, что тебе ближе.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Во всяком случае, это то, что буквально может привлечь их внимание. Вау-эффекта не жди, но держи эту штуку в уме.

Анастази согласно кивает и убирает ракетницу с припасами в сумку.

За пятнадцать минут некрочтецы полностью снаряжаются. На складе вестница находит респираторы; как бы ей ни хотелось спрятаться за клювом, противогазы удостаиваются лишь недоверчивого взгляда.

Подготовившись, посредник и вестница направляется к выходу. Вместо открытой парадной двери теперь истлевшие доски и скрипящие петли. На противоположной стороне улицы стоит женщина с опущенной головой.

— Кто это? — ошеломлённо спрашивает Рейст.

Заслышав его голос, неизвестная поднимает взгляд. Пустые глазницы с интересом изучают сначала мужчину, затем девушку. Они поочерёдно сталкиваются с болью — болью разной, несоизмеримой. Если Корвину она сдавливает лёгкие, то Анастази — лицо. Происходит это почти моментально, но каждый из них успевает проникнуться моментом.

Когда становится легче, немёртвой снаружи уже нет. Лишь подол её платья тает в тени.

— Царевна…

— Что? Почему ты называешься её так?

— В честь одного из стагетских горельефов. Он был сделан по образу каэльтины: во времена, когда никто не мог себе представить Свинцовую свадьбу. Меня учили, что среди немёртвых она наша единственная союзница…

— Думаешь, нам стоит пойти за ней? — уточняет посредник и скептически вскидывает бровь. — Она же андера. Ты уверена, что это хорошая идея?

— Без понятия. Я в принципе не знаю, куда нам. Если у тебя есть идеи получше, то веди.

— Никогда не думал, что скажу такое, — раздражённо поправляя ремень винтовки, говорит Корвин и устремляется вперёд, — но надеюсь, что больше эта женщина на меня не посмотрит.

Эпизод четвёртый

Балтийская Республика: Линейная

улица Гиенраттская

12-31/994

Улицы Линейной пусты. Через десять минут подобной прогулки начинаешь радоваться случайным шорохам и стукам. Все указатели в городе истёрлись и истрепались. Элиот с удивлением обнаруживает, что даже после смерти города реклама всё ещё живёт: постеры с грядущими премьерами всё также зазывно горят у входа в «Олимпик», а редкие неоновые вывески светят спасительными маяками. По ним, собственно, Лайн и ориентируется.

Толстый слой элегии покрывает стоящий у остановки трамвай. Открытый нараспашку, внутри он густо затянут паутиной. Из любопытства Элиот заглядывает в него: перепрыгивает с невысокой платформы на ступеньку. Проходит вдоль пассажирских сидений. Доходит до водительского. Находит на кресле портативный аккумулятор.

— Хоть что-то хорошее… — вполголоса шепчет почитатель и, подключая протофон к заряднику, садится. Устройство оживает. Едва парень успевает его включить, как на плечо опускается тяжёлая рука. — Проклятье!

Лайн дёргается и, подавшись в сторону, видит склонившегося над ним роботария. Провожатого с пробитой головой. В трещинах расколотой панцирной оболочки виднеется множество тикающих шестерёнок. Топливо слабыми ручейками растекается по низкополигональному лицу. Роботарий поднимает руку с фонарём, и вместе с ним озаряет пространство холодным светом.

Элиот рефлекторно заслоняет глаза. Лишь свечение уменьшается, он слышит цоканье спиц и скрипучий голос машины:

— Молодой человек, — обращается к нему провожатый, — покиньте, пожалуйста, транспорт: вы не вакцинированы.

— А-ха, — выдыхая, охотно соглашается парень и, пробираясь через паутину, стремглав вылетает из трамвая. — Ну и [жесть]…

Провожатый тем временем обходит вагон. Затем возвращается к водительскому сидению и спицевидными конечностями пробуждает двигатель. Двери закрываются, когда роботарий выходит наружу. Транспорт приходит в движение: прототип идёт впереди, расчищая перед трамваем путь.

Портативный аккумулятор садится. Элиот неуверенно оставляет его на остановке. Протофон к тому моменту заряжен на 20 %. Надеюсь, хоть ненадолго хватит, со вздохом облегчения думает парень и включает фонарик.

Дрожащей рукой Элиот обводит улицу. Витрины магазинов целы. За стёклами ателье стоят манекены из прокопчённого пластика. Споры мухами вьются над их телами.

Фонарик начинает мигать.

Нестабильность техники позволяет сохранять дистанцию с андерами. Обходить их на стадии формирования, когда отравленный воздух повышает их осязаемость и плотность. Мерцающие спонтанными вспышками как появляются, так и исчезают. Зародыши, чья плоть иллюзорна, возносят руки к мёртвому солнцу. Некрочтец видит зачатки нервной системы и сосудов, обескровленные и безжизненные… Отголоски прошлого. Пародия на жизнь.

Элиот ловко обходит их. Избегает потенциальных травм. Сохранение собственной шкуры проходит с филигранной точностью, пока на пересечении Гиенрат с Рогманис парень не натыкается на пару андеров.

Большинство домов в пригороде разрушено. Окна уцелевших помечены. Задумчиво качнув головой, Элиот останавливается напротив того, где горит свет. Занавеска подрагивает. Кто-то выглядывает наружу и тут же одёргивает её. Постепенно окна других домов освещаются свечами. Улицы окропляет свет. Туман отступает от немногочисленных освещённых клочков.

Из-за поднятой гаражной двери проступает крематорский доспех прошлого столетия. Находящийся на последнем этапе реконструкции, он едва покрыт краской. Позабыв о предосторожности, Элиот делает шаг вперёд. Затем следующий. И ещё один.

— Будь ты проклят, Крис! — с возгласом возмущения из ближайшего подъезда выбегает разъярённая андера и, оборачиваясь, показывает средний палец. — Чтоб ты сдох!

На дорогу выбегает мерцающая с потёкшим макияжем. Поначалу Элиот принимает её за живую. Потом замечает зияющую в груди дыру.