— Почему ты хочешь убить нас?
— Убить? — с наигранным удивлением переспрашивает незнакомка и тыльной стороной ладони проводит по щеке вестницы. К удивлению последней, прикосновение не причиняет вреда. — У каждого из вас был шанс оставить этот город, но вы выбрали остаться… вы уже мертвы.
Внезапно гремит выстрел. За ним следует второй. Несколько пуль летит в отречённую: одна задевает плечо и падает ледышкой, другая проходит сквозь туман расплывшейся материи и впечатывается в стену. Всего в паре сантиметров от Анастази. Девушка едва успевает отвернуться от летящих в неё осколков штукатурки.
— Корвин Рейст, — растекающимся в эхо голосом обращается к тому отречённая. Она неумолимо движется на его. Тело её при этом неестественно удлиняется — так, будто изображение растягивают в высоту. Пальцы заостряются до когтей. — Я долго тебя искала.
— Серьёзно? — хмыкает мужчина и поднимает ствол. — Что-то я в этом сомневаюсь.
Стреляет. Успевает сделать несколько выстрелов, прежде чем немёртвая добирается до него. Выбивает оружие. Окропляет посредника сочащимся из ранений дымом — кожа некрочтеца губкой впитывает субстрат.
Анастази тем временем заряжает дробовик. Вставляет патроны и, взмахом руки вправив ствол, пытается прицелиться. Материальность отречённой вновь нестабильна; женщина зажимает Корвина в углу. Без права на выход… и ошибку. Прищуривая глаз, вестница зажимает спусковой крючок. Дробь незначительной крошкой касается андеры, и она с шипением подаётся назад.
— Корвин! — взывает к замешкавшемуся мужчине Анастази. Опомнившись, тот тянется за потерянной винтовкой. — Быстрее!
Андера медленно разворачивается. Пытаясь пошевелить раненой рукой, издаёт сдавленный хрип.
Тем временем Элиот вылетает из кладовой. Прошмыгнув мимо поваленных стеллажей, резко останавливается. Примечает в углу стагетскую пушку. Рядом — ядра, сокрытые стеклом. Парень локтем пытается его разбить, но лишь ударяется. Тогда он отчаянно хватается за книжный стеллаж и толкает. Тот кренится. Опрокидывается. Витрина с ядрами разбивается.
Голыми руками Элиот хватает ядро. По демитировому стеклу импульсами расползается живое тепло; сердцевина загорается золотистым светом. «Второе Солнце», что заточено внутри, начинает стремительно разрастаться. Анастази замечает свечение. Стремглав бросается на помощь. Подхватывает снаряд с другой стороны. Вместе близнецы забрасывают его в канал.
Не сговариваясь, выталкивают лафет в проход. Станковые колёса скрипят. Наконец, когда пушка занимает позицию, откуда-то из карманов Элиот достаёт зажигалку. Поджигает фитиль.
Залп.
В полёте пушечный снаряд разлетается на мириады пылающих частиц. Корвин едва успевает уклониться, как фрагменты ядра вгрызаются в немёртвую плоть. Череда незначительных вспышек разрушает женский стан: сгустки струящегося дыма обращаются камнем. Немёртвая успевает сделать несколько шагов, прежде чем её тело рассыпается.
— Она… Она точно не была человеком, — выдохнув с облегчением, отмечает Анастази. — Что это за отродье?
— Если вас когда-нибудь интересовало, — пытаясь отдышаться, отвечает Рейст и встаёт на ноги, — что было бы, обладай пограничные самосознанием — получите и распишитесь. Отречённые. Раньше я с ними не сталкивался, но говорят, что они способны управлять своей… физической формой. Думаю, сейчас мы все в этом убедились.
— Это что-то типа суперспособностей?
— Если смерть можно назвать таковой, — уклончиво отвечает Рейст. Анастази его робко дополняет:
— И удачное стечение обстоятельств — это же было в твоих «Душах». Случайность… Хм… Что это? — интересуется вестница, поднимая из кучки пепла оплетённый змеями крест. От прикосновения вставленные в него камни едва загораются. — Случайно не один из монотеистических символов?
— Странно, — оживая, неуверенно отмечает посредник. — Никогда бы не подумал, что демиборцы совместимы с какой-либо религией.
— Нет-нет, это непросто крест… Это ключ! Я-я уже типа видел такое.
— Учитывая, что ты буквально из Детей Стагета, не вижу в этом ничего удивительного. Ты же был почитатель в прошлом году?
— И в прошлом, и в позапрошлом, и… должен был в этом, — откашлявшись, отвечает Элиот. После формального знакомства с Рейстом он спрашивает: — Как вы узнали, где я?
Анастази неуверенно отводит взгляд. Кажется, она всё ещё не верит, чтоб собственными глазами видела Царевну.
— Я получила твоё сообщение и…
— Только одно? — уточняет брат, и близняшка поднимает на него удивлённый взгляд. — Так и знал, что другие не отправятся. Расслабься, в них всё равно не было ничего важного. Спасибо, что вернулись за мной.
— Нас привела сюда Царевна, — меж тем рассказывает Корвин и, с ухмылкой глянув на стушевавшуюся вестницу, добавляет: — Кажется, кто-то очень не хочет, чтобы ты погиб здесь.
— Ну, я тоже видел её… Странно, что она хотела меня… спасти, типа.
— В этом как раз нет ничего странного, — отзывается вестница и, устало касаясь виска, на мгновение прикрывает глаза. — По легенде она помогает тем, кто чтит историю — подлинную историю, а ты был стагетским почитателем… не лучшим, конечно, но был.
Едва Элиот возмущённо открывает рот, как внимание привлекает Рейст:
— Надо уходить, — настороженно глядя в сторону разорвавшегося пушечного снаряда, говорит он. — Если ещё хоть ненадолго задержимся, то облучимся настолько, что даже реминисценография не поможет.
Эпизод второй
Балтийская Республика: Линейная
площадь Кюхельбекера
12-31/994
Когда они выбираются из Дома культуры, на улице вовсю бушует вьюга. Ветер сиреной завывает над поражённым городом. Холод, обжигающе смертельный, непримиримо окутывает выживших. Тёплая одежда, равно как и респираторы, бессильны перед ним.
— Если выйдем к остановке, — судорожно рассуждает Лайне, — то можем попробовать дождаться трамвай до вокзала. Если повезёт, машина ещё там.
— Не выйдет, — вмешивается Элиот, безуспешно заслоняясь от снега, — походу, провожатые сканируют всех на «Миротворца».
— Я вакцинирован, — готовый отказаться от собственной мечты, сообщает посредник, — могу попробовать.
Тем временем на балконе «Витязя» вырастает высокая тень. Она отлипает от межколонной выемки и ожившей статуей выходит на свет. Непогода не ломает её. Напротив, порывы мощного ветра будто вдыхают жизнь в волосы и надетую одежду. Крытая капюшоном голова поднимается: во мгле белеет маска. Схватившись за перила, тень наклоняется через них и говорит:
— Ну надо же, — звучит возглас восхищения, и троица поднимает взгляд. Только Корвин видит недруга, как берёт того на мушку — капитан снисходительно усмехается и заводит руки за спину. — Как это трогательно: воссоединение семьи. Жаль, что так поздно: андеры не спят. Они опасны и приближаются.
— А мы вооружены, — хмуро отвечает Анастази и, видя Кемрома, рукой опускает поднятый ствол посредника, — дальше что?
— Вы убили мою estelatte.
— А вы убили весь город, — противопоставляет вестница. — Наших друзей.
Это остужает пыл капитана. На мгновение он погружается в раздумья. Но вместо того, чтобы успокоиться, кажется, распаляется ещё больше:
— Не рассчитывай, — говоря это, он пальцем показывает на Анастази, а после сжимает руку в кулак, — что я так просто прощу твоё предательство.
— Предательство? — удивляется Элиот и вопросительно смотрит на сестру. — Это ты когда успела?
— Сама не знаю, — недоумевает та. — Никаких обещаний я ему не давала.
Кемром вытягивает руку, и что-то падает вниз. У ног Анастази сверкают ключи с красморовским брелком. Переглянувшись с братом, она неуверенно подбирает их и выпрямляется.
— Убирайтесь, — меж тем продолжает Кемром. — С вами я потом разберусь. Найдёте броневик на Ковне — он ваш.
— То есть, — озадачивается вестница, — ты нам ничего не сделаешь?
— Не сейчас., — произносит капитан и добавляет, — но взаимен я требую плату: один из вас должен остаться. Как насчёт вас, господин Рейст?