— Товарищ лейтенант госбезопасности, проверьте документы!
Марат повиновался. Документы оказались в полном порядке, о чем он и доложил.
— Лейтенант Гребенников, вы задержаны, поскольку можете оказаться важным свидетелем. Вам придется пройти в мой кабинет и ответить на несколько вопросов Джалилов, доложи капитану. Передай приказ: немедленно явиться в мой кабинет. Предстоит беседа. Полознев будет присутствовать, ты сам побудешь за дверями. Вдруг что понадобится.
Уходя скорым шагом, лейтенант госбезопасности подумал, что наверняка ошибся. Товарищ Александров не напуган, конечно, но встревожен — это точно.
Видимо, настрой подчиненного передался командиру, поскольку капитан госбезопасности появился весьма скоро. Он даже не задавал вопросов. Хватило взгляда. И опытный оперативник не ошибся.
— Товарищ капитан госбезопасности, сейчас мы с вами поговорим в моем кабинете. Эти товарищи подождут. А после я задам несколько вопросов товарищу лейтенанту в вашем присутствии.
В кабинете разговор пошел чуть иначе:
— Николай Федорович, у меня подозрение, что этот лейтенант встречался с неким знакомым мне лицом. Это и хочу выяснить. Спрашивать буду я, ты следи за реакцией. Хочешь — запоминай, но лучше делать заметки. Это не протокол допроса, а скорее запись опроса свидетеля, поскольку лейтенанта Гребенникова полагаю именно свидетелем. Джалилов уже проверил его документы, там все в порядке. Давить на летчика не собираюсь, мне важнее его понимание, ну и правдивые ответы. Давай обговорим систему условных знаков…
Через минут десять товарища лейтенанта пригласили.
— Товарищ лейтенант, мы предполагаем, что вы могли встретить одно лицо, которое может представить для нас интерес. Так что это не допрос, протокола не будет. Думаю, что не нужно вас предупреждать, что содержание ее секретно. Вы меня знаете?
— Да, товарищ инструктор.
— Кажется, я вас припоминаю. Если не ошибаюсь, ваш недостаток как летчика заключался в чрезмерно резких маневрах, за что и получали замечания.
— Да, товарищ инструктор, было.
— Сейчас разрешаю обращаться ко мне по имени-отчеству. Товарища капитана можете звать Николай Федорович. Так вот, при нашей с вами сегодняшней встрече вы напевали песню. От кого вы ее слышали?
— Ни от кого, Сергей Васильевич!
Глава 24
Причин для появления в этом мире строк стихов Высоцкого могло быть множество. Рославлеву не нравилась ни одна из них, но некоторые просто тревожили, а другие были еще хуже. Самым скверным вариантом выглядел еще один попаданец, от которого можно было ожидать чего угодно. Но слишком пристальный интерес органов внутренних дел мог запросто сломать летчику карьеру. Этого тоже не хотелось делать.
Самым положительным моментом выглядело то, что лейтенант Гребенников отнюдь не числился самым успешным в полку — ни по пилотажным навыкам, ни по тактике, ни по огневой подготовке. Разве что в последней из перечисленных дисциплин он был чуть повыше среднего уровня. Не отличался он и особенным стремлением что-то улучшить в матчасти. Интересовался, но не более того.
Другими словами, предстояла длительная и нудная проверка. Лейтенант говорил, что ни от кого не слышал эти слова? Что ж, посмотрим.
Товарищ коринженер сощурился. Его глаза неприятно напомнили Гребенникову виденный им однажды танк — у того смотровые щели выглядели похоже.
— Вы сами сочинили эти стихи и музыку?
— Нет. Они мне приснились.
Капитан госбезопасности положил два пальца на столешницу. Это был условный знак "не врет" в значении "он и в самом деле так думает".
— В вашем сне их кто-то пел?
— Да.
— Только эту песню вам исполнили?
— Нет, но я запомнил только ее и обрывки из другой, она тоже про летчиков.
— А напеть то, что у вас отложилось в памяти, вы можете?
— Да, но лучше под гитару.
— Вы сами играете?
— Да. Поэтому я и запомнил музыку. Аккорды знакомые.
Старший по званию повернулся ко второму сотруднику НКВД:
— Николай Федорович, организуйте инструмент.
Капитан вышел скорым шагом за дверь, очень кратко переговорил с кем-то и снова вошел.
А Старый продолжал:
— Вы сказали, что видели певца во сне. Вы запомнили его внешность?
— Да, только он не певец, хотя и стоял на сцене.
Товарищ коринженер удивился и даже не пытался скрыть это: