Десанту на погрузку хватило двух минут. Комвзвода как раз вбежал по пандусу, когда вертолетные винты начали раскручиваться. Еще через минуту транспортник был уже в воздухе. Само собой разумеется, никто не ожидал, что одинокий летчик может оказать серьезное противодействие хорошо вооруженным десантникам. И все же командир успел прорычать слова о соблюдении осторожности прежде, чем рев турбин сделал бесполезными все потуги услышать.
Белый парашют настолько ярко выделялся на фоне буроватой земли и серых камней, что ошибиться бы никто не мог, а уж меньше всех — остроглазые вертолетчицы. Английскому пилоту хватило трех автоматных очередей на принятие правильного решения.
И тут события начали отклоняться от плана. И чем дальше, тем сильнее.
Пленного только-только впихнули в связанном виде внутрь вертолета, когда экипаж принял еще одно сообщение о парашютистах.
Комвзвода, разумеется, перед вылетом получил гарнитуру для связи с вертолетчицами. В ней прозвучал предельно лаконичный вопрос:
— Возьмете еще троих?
Ответ был еще более кратким:
— Берем!
Справедливости ради стоит сказать: взять удалось лишь двоих, третий выбросился, будучи уже смертельно раненым. Зато двое других до такой степени сохранили здоровье, что даже попытались отстреливаться из пистолетов. Разобидевшийся на это десантник Шорохов открыл огонь на поражение. По крайней мере, именно в этом его обвинили позднее, хотя сам боец клялся, что стрелял по ногам. Это и подтвердилось характером ранения американского бортмеханика.
К моменту, когда пленных стало трое, Рычагову доложили, что сбиты все двадцать четыре истребителя, да еще все восемнадцать четырехмоторных бомберов, и еще пару двухмоторных помножили на ноль. Тот одиночка, что ушел за границу с дымящимся мотором, в счет не шел.
И тут отточенная интуиция бывалого летчика-истребителя подсказала Рычагову, что вот-вот оставшиеся бомберы дрогнут, сбросят бомбы куда попало и рванутся удирать. Последовал приказ по радио всем своим:
— Бить по замыкающим!
Логика была простой: создать впечатление у противников, что бежать им некуда. И в этот момент один из летчиков на поршневых истребителях грубо нарушил приказ не ввязываться в бой без команды.
Надо заметить, что старший лейтенант Миколайченко был на хорошем счету у командования. Еще во время обучения он был в эскадрилье третьим по пилотажу и вторым по огневой подготовке. К сожалению, в его голову пришла мысль, что, если дело так и дальше пойдет, то те, кто летят на сто восемьдесят пятых, вообще не примут участие в боевых действиях и, понятное дело, останутся без наград. И, дослав сектор газа до упора, он рванулся, разгоняясь на пологом пикировании. Разумеется, ведомый последовал за ним.
Рычание в шлемофоне: "Куда, твою… и…!!!" было игнорировано. Три пушки истребителя прошлись вдоль всего фюзеляжа первой жертвы Миколайченко. Никто не выжил, включая самолет. И-185 слегка довернул по горизонтали. И короткая очередь из ШВАКов хлестнула по левому крылу очередного бомбера. Как ни странно, оно выдержала. Ведущий не задержался и рывком положил свою машину в левый вираж, посчитав мимолетом, что ведомый должен добить подранка. Расчет оправдался. Всего лишь одного двадцатимиллиметрового снаряда оказалось достаточно, чтобы многострадальное крыло просто отвалилось вместе с двигателем. Вращение английского самолета оказалось настолько быстрым, что выпрыгнуть никому не удалось.
Следующий англичанин был расстрелян очередью в пилотскую кабину. Четвертый просто загорелся; в других условиях экипаж, может быть, и спасся, но ведомый добавил из своих пушек, после чего спасаться было уже некому.
Нельзя сказать, что английские летуны сдались без боя. Наоборот: в воздухе метались жгуты пулеметных трасс. И не без пользы.
Предупреждение для Миколайченко прозвучало короткой серией злых ударов по бронеспинке. Пробить ее пули винтовочного калибра, понятно, не могли. Но лейтенант не прислушался к голосу судьбы.
Никто так и не увидел, кто именно из британских хвостовых стрелков догадался использовать пулеметный огонь в качестве заградительного. Но это тактическое решение принесло успех.
— Иду на вынужденную, — прохрипело в шлемофоне Рычагова. Тот поступил так, как и должен был хороший командир: отложил выволочку, предназначенную для самовольщика, и вызвал вертолетную подмогу, особо отметив, что не только пилота, но и самолет надо эвакуировать.