— Так нету, Сергей Васильевич. Обещали, что в конце квартала поставят.
Инженер повернулся к всесильному наркому внутренних дел:
— Непорядок, Лаврентий Павлович. Насколько мне известно, производство алмазного инструмента уже начато. А работа с подобными сплавами — как раз та, в которой такой инструмент заменить очень трудно, если вообще возможно.
Товарищ Берия отвечал весьма корректно:
— Напоминаю, Сергей Васильевич: производство алмазного инструмента пока не вышло и на десятую проектной мощности. Считайте, что оно мелкосерийное. Вот если бы из ваших источников…
В голосе инженера вежливости было ничуть не меньше, а то и больше:
— Да, это возможно, но вы сами знаете, товарищи, — тут взгляд Александрова неожиданно скользнул по лицам Сталина и Берия, — мы не можем всегда полагаться на поставки из-за границы. Переход на отечественные источники неизбежен, и лучше это будет рано, чем поздно. Но все равно ваш коллектив, Архип Михайлович, добился гигантских успехов. Примите мои поздравления.
И тут хитрый хохол сделал отменный дипломатический ход. Его вытянутое худое лицо украсилось обаятельной улыбкой:
— Благодарю за столь высокую оценку нашего труда, однако считаю нужным упомянуть заслуги ваших сотрудников, товарищ Берия, которые доставили нашему бюро ценнейшие сведения. Это сэкономило, не побоюсь слова, годы труда. Разумеется, такое вне моих полномочий, но попросил бы отметить наградами… этих людей.
— Вы правы, товарищ Люлька, эти сотрудники получат и награды, и звания, но вы сами тоже не будете обойдены ими, как только ваш двигатель пойдет в серию. У вас ведь есть связь с КБ товарища Гудкова?
Архип Михайлович немного удивился. Контакты его КБ и конструктором Гудковым имелись, но пока что были абсолютно неофициальными. И все же вождь о них знал.
— Да, товарищ Сталин, такая существует.
— Есть мнение, что ваш двигатель после надлежащих испытаний может пойти на машины товарища Гудкова, который он начал разрабатывать в инициативном порядке. Но также вам придется поделиться разработками с товарищем Климовым. Сейчас он главный конструктор на Рыбинском заводе.
И тут Сталин резко сменил направление обсуждения:
— Товарищ Александров?
Тот, к кому обратился вождь, жестом циркового фокусника извлек из тонкого портфеля листы.
— Вот, Архип Михайлович, схема турбовинтового двигателя. Это и будет епархия Климова.
Со Сталиным спорить мало кто отважился бы, и Люлька не относился к подобным лицам. Но с этим инженером можно было бы уточнить некоторые детали.
— Товарищ Александров, сила тяги у наших двигателей будет больше при том же весе…
— Совершенно верно. Вы также подумали, что и скорость самолета с винтами будет меньше, не так ли? Спешу подтвердить: вы правы. Но турбовинтовые движки большей частью пойдут на самолеты, требующие экономии топлива. Транспортники. Гражданские машины для дальних линий… да и средних тоже. Иначе говоря, вы с товарищем Климовым будете не конкурентами, а соратниками, делающими сходные движки, пусть и для различных сегментов авиации. Это понятно?
Разумеется, Архипу Михайловичу сразу стало все понятно.
История с провалившимся налетом на Баку получила продолжение в Берлине. Генерал Удет вернулся из Москвы в хорошем расположении духа. Он, разумеется, не знал о донесении, которое получил абвер от резидента разведки, но и без того имел в портфеле кучу ценных сведений. На пресс-конференцию, посвященную итогам налета, его не пригласили, но полную информацию он получил. Сверх того, Удет ухитрился встретиться с генералом Рычаговым (а его должность и роль в отражении нападения были хорошо известны германской военной разведке) и провести предварительные переговоры по получению информации о вооружении тех самых реактивных самолетов. Взамен русские выказали осторожную заинтересованность в технологии рентгеновской дефектоскопии сварных швов и в производстве материалов для уплотнений, рассчитанных на высокое давление. Немецкий генерал подумал мельком, что речь может пойти о строительстве подводных лодок.
А Гесс, которому доклад Удета попал на стол, заявил в очередной раз на узком совещании:
— Сведения от генерала Удета в очередной раз подтвердили провидение фюрера. Необходимо любой ценой избегать не то, что войны — просто конфликта с СССР. В данный момент мы к такому совершенно не готовы. На сегодняшний день наш главный враг — Великобритания.
В Лондоне также сделали предварительные выводы. Первый из них был столь же очевиден, сколь и печален: армаду бомбардировщиков ждали. Удивляться этому не стоило: сосредоточение подобного количества боевых самолетов не могло остаться незаметным. Наверняка русская разведка сосчитала количество единиц техники и, в свою очередь, пришла к очевидному заключению: существует лишь одна цель, на которую подобная сила может быть нацелена. Второй вывод тоже не содержал ничего приятного: план совместных действий Великобритании в союзе с Германией против СССР скоропостижно умер. И дело было не только в том, что свои нефтяные источники Советы сохранили, а потому были способны насыщать свои потребности и удовлетворять запросы немцев. Переговорщики с германской стороны проявили осторожность и не пожелали ввязываться в авантюру (слово это вслух не произносилось, но отчетливо подразумевалось). Хуже того: из Вашингтона дали понять, что и на их авансы правительство Гесса ответило дипломатическим, но твердым отказом. Немцам вовсе не требовались кредиты на создание мощной сухопутной армии, скорее могли бы понадобиться деньги на создание сильного флота — а это было не в интересах ни одной из великих морских держав. Следовательно, выигрыш войны против Германии (или хотя бы почетная ничья) виделся для Англии лишь в действиях на море и в воздухе.