Сначала десантникам показалось, что пушки ударили по их позициям. Но потом стало ясно: целью является мост.
В то же время на других участках этого фронта происходили события своим чередом.
Ствольная артиллерия ударила не особо дружным, но мощным налетом. Снарядов не жалели. Под конец артподготовки у многих пушек дымилась краска на стволах. Результат оказался предсказуемым: на участке целых двенадцать километров от линий обороны не осталось ничего. Мощных бетонных дотов там просто не было, а дзоты не могли устоять против снарядов тяжелых самоходок, приданных наступающим приказом Жукова. Именно на двенадцать километров линия фронта продвинулась.
Зато мощнейший обстрел ракетами на другом участке остался без ожидаемых последствий. Линия обороны с дотами-миллионниками была прорвана, но почему-то в прорыв не устремилась русская пехота. Бронетехника остановилась, а русские стали поспешно организовывать линию обороны на этом участке. Вместо мощного прорыва явно наметилось еще одно окружение, и на этот раз в котел могла попасть уже полная дивизия. Этого допустить было никак нельзя. И финское командование отреагировало вполне ожидаемо.
Пара финских батальонов могла бы смять роту, которая заняла позицию. У русских отсуствовали средства усиления в виде артиллерии, не говоря уж о бронетехнике. Но вместо массированной атаки на плацдармы все наличные силы пошли на противодействие предполагаемому удару вдоль линии фронта. Исключением явился дивизион стапятимиллиметровых гаубиц. Финским артиллеристам была поставлена задача: разбить треклятый мост. Финны разумно предположили, что защитники плацдарма без поддержки подкреплениями и боеприпасами останутся в весьма непростом положении. К сожалению, два других моста повредить хоть как-нибудь представилось практически невозможным. У бомбардировщиков на это было крайне мало шансов — если таковые существовали вообще. А с пехотной атакой силами до батальона защитники плацдармов имели все шансы справиться.
В то время, как основные финские силы, сосредоточившись в районе линии Маннергейма, спешно готовились к обороне против предполагаемого флангового удара, уже упоминавший финский артдивизон начал пристрелку.
После первых же двух снарядов лейтенант Перцовский бегом, но пригибаясь при этом, бросился по ходу сообщения к ротному.
— Товарищ старший лейтенант, они ж по мосту бьют!
Перцовский выкрикнул это от всего сердца и весьма взволнованно. Лейтенанта можно было понять. Он затратил столько усилий, а тут ЕГО мост, сохраненный ЕГО трудами, хотят разнести на мелкие осколки фугасными снарядами. По недостатку опыта Марк еще не привык к тому, что на войне плоды человеческих усилий очень часто идут прахом.
Ротный, наоборот, сохранил полный запас спокойствия.
— Лейтенант, даже если прямо сейчас звено штурмовиков вылетит с заданием подавить эту батарею — и тогда они не успеют предотвратить повреждение или уничтожение моста. Но вы правы отчасти: артиллерия, покончив с мостом, за нас примется. Манукян, установите связь!
— Уже установлена, тарщ старшлейтенант!
— Передавайте!
И Борисов надиктовал сообщение. Оно содержало в себе ошибку: против моста действовал финский дивизион, а не батарея. Ротного извиняло то обстоятельство, что пристрелку финны вели весьма медленно (расстояние до цели составляло более восьми километров). В результате на задание вылетело лишь одно звено "крокодилов". Командиром его была назначена Лида Литвяк.
Ударные вертолеты были уже на подлете, когда в шлемофонах у всех летчиков и штурманов звена прозвучало:
— "Рыси", впереди не портсигар, а полная пачка папирос. Повторяю: пачка. Как поняли?
Хотя связисты и клялись в защищенности связи, но все авиаторы, не сговариваясь, приняли нехитрую систему дополнительного шифрования.
— Здесь "рысь-три", — отозвалась командир, — вас поняла, начинаю перекур.
— Впереди зенитки, одна батарея точно, слева от высоты сто двадцать на одиннадцать часов, по идее должна быть и вторая справа, — доложила лейтенант Валя Кравченко с штурманского кресла.
— Тогда гаубицы расположены сзади холма, — сделала вывод командир и бросила по радио команду о подавлении зенитного противодействия.
Командир "рыси-четыре" старший лейтенант Сима Амосова, не дожидаясь команды, стала "качать маятник" — так вертолетчицы, с легкой руки Старого, прозвали беспорядочные маневры с целью сбить с наводки вражеских зенитчиков. Через считанные секунды Литвяк принялась маневрировать точно так же. Выходя на ударную позицию, оба "крокодила" просели почти до земли, потом слегка высунулись над рельефом.