«Мама? Пожалуй… Пусть будет мама. Ты совсем слабый, поэтому я буду защищать тебя, мой Барх’мраа-ффы», — имя, которое ему дала мама, пахло льдом и криогелем. И почему-то это «Барх» напомнило о чём-то ускользающем, как о каком-то прозвище или другом имени, которое ему дал кто-то важный. Но в любом случае у него появилось имя и ещё никто не хотел защищать его. Наверное… Он ощутил и облегчение, и что от слабости отключается, а может этот «ментальный контакт» выпил все его силы, как знать. Впрочем, если с ним будет… Фырх’м… мама, то ничего плохого не случится — в этом была твёрдая уверенность.
— Dobroe utro, Soldat, — пробуждение было, словно ледяной душ из лабораторного брандспойта.
Вдоль позвоночника пробежала стылая волна, а в висок словно наживо ввинтили крюк. Он открыл глаза и увидел Первого Таскмастера. Всё нутро перетряхнуло от его голоса, интонаций и пусть и сильно постаревшего вида. В лаборатории стоял Василий Карпов, которого он не видел с той поры, как его привезли в «Гидру», в США. Первый Таскмастер был с ним на время испытательного срока, а потом пропал, но вот опять появился.
Сознание замутилось, а непослушное и неповоротливое тело невероятно медленно приняло вертикальное положение навытяжку. За Карповым стояли Фьюри и главный куратор Пирс.
— Soprotivlyaeshsya? Zhelanie. Rzhavyj. Semnadcat'. Rassvet. Pech'. Devyat'. Dobroserdechnyj. Vozvrashchenie na rodinu. Odin. Tovarnyj vagon, — отчеканил Первый Таскмастер, и всё вокруг исчезло. Сузилось до единственного стремления выполнить команду наилучшим образом.
Что-то шумело и выло, кто-то что-то говорил, а потом… Он успел лишь увидеть мелькнувшую массу щупалец, похожих на осьминожьи, пронёсшуюся мимо. И эти щупальца затянули Первого Таскмастера с остекленевшим взглядом в пасть существа, которое он принял за кошку. За… маму.
Фырх’мама недовольно мявкнула и угрожающе зашипела, в голове зашумело сильнее, но одновременно сознание начало проясняться. Нужно было встать: оказывается, он упал на пол и откатился от «опасности».
— Г-Гуся, милая, тише. Всё хорошо. Мы уже уходим! — попятившись, зачастил одноглазый мужчина… Фьюри. Глава «Гидры».
— Боже мой, Ник, ты это видел?! — вращал глазами главный куратор Пирс. — Она-она-она… Она его… Она… Что это?
— Я всё объясню позже, — Фьюри утащил Пирса за дверь лаборатории. Снова щёлкнул замок, и он… Барх снова почувствовал себя в безопасности.
Было необычно осознавать то, что рядом с существом — «монстром», лишь внешне похожим на кошку, он чувствовал себя комфортней, чем с любым человеком в этом месте.
Он огляделся по сторонам в поисках обмундирования или хотя бы одежды. Но в лаборатории не было ничего подходящего, был найден лишь оставленный кем-то из персонала сотовый телефон, который показывал дату двадцать седьмое марта две тысячи девятого года, что мало о чём говорило, так как Барх не знал, когда его размораживали в последний раз. Хотя тут же вспомнилось, что он видел документы своей перепродажи, и по ним он попал в Штаты в тысяча девятьсот девяносто первом году. То есть, восемнадцать лет назад, большую часть которых он провёл в криокапсуле. «Гидра» размораживала его лишь для экспериментов учёных и чтобы поощрить миссиями.
«Тебе надо поесть», — коснулась его сознания Фырх’мама и раскрыв пасть, отрыгнула в кюветку нечто полужидкое и розово-бурое.
Что ж, пахло это гораздо лучше протеиновых смесей, которым его обычно «заправляли», так что долго он не раздумывал. Масса оказалась с мясным терпким привкусом тушёнки, о которой внезапно вспомнилось.
«Надеюсь, это был не Василий Карпов», — хмыкнул Барх, облизнувшись, не особо, впрочем, переживая по поводу того, что, возможно, только что съел Первого Таскмастера.
Масса оказалась очень питательной и легко усваивалась: тело ощутимо налилось силой.
«Человек, который плохо влиял на твоё ментальное состояние? Нет, это был не он. Но он нёс угрозу. Не люблю есть людей, но от некоторых больше пользы в желудке, — ответила Фырх’мама, намывая лапку. — А себе подобных убивать и есть нельзя. Флеркены, к которым мы относимся, весьма цивилизованная раса. Мы едим лишь тех, кто нарушает законы мироздания. То есть те расы разумных, которые убивают себе подобных. Участвуем в их естественном отборе».
«Значит, мы флеркены?» — чуть удивился он, но возражать не стал.