Мясо взял. Поехал. Потом каслал, как Чизе-вэсу говорил. Недалеко свой чум ставил.
Однажды слышит он, на лыжах идет кто-то. Это Чизе-вэсу идет. Чум старика нашел. В чум пришел, поел, потом сказал:
— О чем мы с тобой тогда говорили? Говорили мы, что ты мне подчиняться будешь. Теперь ты тридцать нарт делай.
Это сказав, к себе пошел.
Взял свои ножи, свой топор старик Мянг-вэсу. Семь дней тридцать нарт делал.
Скоро к нему опять Чизе-вэсу пришел. На оленях он пришел. Все тридцать нарт с собой увез, в них своих оленей запряг.
Потом Чизе-вэсу опять пришел. Тогда вместе они пошли. Сколько-то шли, видят, тридцать чумов стоят. Никого снаружи нет. Оленей совсем много ходит.
В чум Чизе-вэсу заглянул. Там трое Санер играют в карты. Это увидев, он обратно пошел. Олени его в стороне стояли. Тогда во все тридцать нарт по три оленя запрягли. Всего девяносто оленей они увели. Домой они пришли. Тогда Чизе-вэсу говорит:
— У меня есть олени. Эти олени пускай твои будут. У меня соль есть, ты ее тоже бери. Этих оленей убей, засоли. Долго их есть будешь. Так делай.
Так сделали. Теперь просто живут. Скоро опять Чизе-вэсу пришел. Ел сначала, потом рассказывать начал.
— Видел ты у меня четыре приметных оленя, когда первый раз ко мне приходил? Если о них тебе рассказать, то лахнаку будет. Я один раз поехал в Салехард. В Салехарде у меня друг был. К нему я пришел. Мы с ним маленько выпили. Тогда три молодых человека пришли. С ними один старик также был. Старик тогда говорит:
— Я Тасинянгы-вэсэко (Тасинянгы-старик), а это три моих сына. Сейчас мы торговать кончили, теперь мы домой пойдем.
Сели эти люди, тоже пить стали. Так всегда было: когда в Салехард торговать приходили, то пили маленько.
Старик Тасинянгы говорит своим сыновьям потихоньку:
— Сильно не пейте. Может быть, этот человек — вор. За ним все время смотреть надо.
Тогда парни те вышли и стали свои нарты привязывать.
Чизе-вэсу, это услыша, говорит:
— Меня здесь не оставляйте. Я с вами пойду.
— Давайте скорее, — тогда Тасинянгы громко говорит, — этот человек, наверно, вор. Надо его оставить.
Быстро эти люди ушли. Тогда Чизе-вэсу свою нарту связал. Те уже скрылись. За ними поехал, их догнал. Сыновья впереди идут. Старик сзади едет. За своими сыновьями он едет. Видит Чизе-вэсу, остановились эти люди. Бутылку водки достали. Выпили опять.
Старик Тасынянгы говорит:
— Смотрите, сильно не пейте. Этот человек, который за нами едет, наверно, вор. Он нас грабить хочет.
Чизе-вэсу это молча слушает.
Дальше пошли они. Тогда пурга началась. Остановились эти люди. Тогда Чизе-вэсу говорит:
— Видите, пурга. Ваш чум близко. В ваш чум поеду.
— Твое дело.
Скоро в чум пришли. Ели сначала они. Потом со своими бабами пить они стали. Всегда так делали: когда торговать кончали, в чум возвращались, то всегда в чуме маленько пили. Тогда все время Тасинянгы-старик говорил:
— Смотрите, ребята. Теперь оленей сторожите. Этот человек — вор.
Тогда Чизе-вэсу думает:
«Чего он так говорит? Разве я у них украл что-нибудь? Если они хотят, чтобы я вором был, то ладно, буду».
Наружу пошел Чизе-вэсу. Возле чума совсем здорового ручного оленя-авку увидел. Его поймал, к своей нарте привязал. К чуму близко подошел, кричит:
— Эй, Тасинянгы-старик, ты сколько раз несправедливо вором назвал? Если ты так хочешь, то я за то у тебя оленя взял!
Тасинянгы кричит:
— Говорил я, это вор. Скорее оленей собирайте.
Тогда двух приметных оленей его сыновья поймали. Сами все четыре человека на одну нарту сели, погнали сильных оленей.
Скоро Чизе-вэсу догнали они.
Старик Тасинянгы кричит:
— Парень, — сыну кричит, который оленями правит, — по правой стороне от этого вора не иди. Иди по левой стороне. Я его за уши поймаю.
Сам старик справа от того, кто оленями управляет, сидит.
— А у меня, — это про себя Чизе-вэсу говорит, — наконечник хорея с двух сторон отточенный. Очень он острый. Сначала я вожжу обрезал, потом постромку перехватил. Остались люди на нарте. Их приметные олени с моими вместе побежали. Остановившись, их поймал, к своей нарте привязал. Привел их к своему чуму. Это те олени, которых ты в первый раз видел. Ручного оленя-авку я на мясо забил. Шкура его на нарте лежит, которую ты, первый раз ко мне придя, видел… Сейчас к тебе еще одно дело есть. Давай пойдем теперь к трем Саперам. Еще-что-нибудь там сделаем.
Тогда две нарты запрягли. В них четырех оленей запрягли. К трем Саперам пошли. Пришли они. Тогда Чизе-вэсу поймал старую важенку и ее ведет. Самая старая важенка это, за которой все олени привыкли ходить. За ней все олени пошли, которых она родила. Весь род ее пошел за ней. Тогда к своей нарте эту важенку привязал. Поехал так. Большое стадо за ним пошло. Говорит Чизе-вэсу товарищу:
— Как три тысячи отсчитаешь, то остальных ты отгоняй.
Так они сделали. У Санеров три тысячи оленей взяли. Когда к своим чумам пришли, то тогда говорит Чизе-вэсу:
— Ты, Мянг-вэсу, этих оленей себе бери. У меня и так есть олени.
Так они сделали. Теперь у Мянг-вэсу стало три тысячи оленей.
Так жить стали.
Один раз Чизе-вэсу опять пришел. Говорит:
— Когда первый раз пришел, то говорил, что мне подчиняться будешь. Теперь мы к Тасинянгы-вэсэку пойдем.
На другую сторону реки они пошли. Сколько-то шли, там чум увидели. В этот чум они зашли. Там Тасинянгы-вэсэку сидит.