Ради высокого гостя зажгли люстру. Ее хрустальные огоньки ослепительно передразнивал паркет. В ярком свете прекрасно видны были все шесть дверей, которые выходили в холл, камин, похожий на ворота, и чучело медведя с зонтиком.
Плотная дама в зеленом платье, стуча каблуками, двинулась навстречу Стасу. Кажется, она здесь командовала, но лучший специалист сыска не обратил на нее особого внимания. Он даже медведя почти не заметил. Зато его строгие глаза полезли на лоб, а складки лица сложились в изумленную гримасу, когда он увидел скромного человека в синем рабочем халате.
Человек этот стоял в сторонке, был сухощав, невозмутим и изжелта-бледен. Его лицо украшали английские усики, бывшие в моде в конце 70-х годов.
– Ба! И ты, Брут! – вскричал майор Новиков и бросился к желтолицему.
Тот заулыбался:
– Привет, Стас!
– Вот уж не думал, Колян, что буду встречать тебя при каждом сомнительном трупе! Ты что, нарочно такие дела подстраиваешь?
– Что вы этим хотите сказать? – вскрикнула за плечом майора дама в зеленом. Она на своих каблуках наконец-то до него добралась.
– Это не то, что вы думаете, – спокойно ответил майор.
Если Рюхин скисал под взглядом вдовы Еськова, то на майора такие штуки не действовали.
Стас Новиков, старый мизантроп и отчасти женоненавистник, и сам был не прочь выбить противника из седла. А уж жен застреленных состоятельных мужчин он и вовсе не жаловал. Еще мог поверить в их невиновность, но абсолютно не верил в их супружескую любовь и бескорыстие.
В любовь он не верил вообще. Ни в какую. Классические примеры этого высокого чувства, явленные в искусстве, он считал пустыми спецэффектами вроде пиротехники. Чего не выдумаешь на потеху публике! Должны же были всякие Шекспиры как-то зарабатывать на хлеб, когда не было футбола и КВНа. Как опытный оперативник, Стас признавал могущество секса, а также то, что товарищеская взаимопомощь и круговая порука в природе все-таки существуют. Но любовь… «Цензуру сейчас отменили, никто творцов не неволит. Ну и что? Вы в теперешнем кино видели героя, которого страстно любят бабы и который при этом не миллионер? Без машины, которая не помещается в кадре? Без дома размером со средний автовокзал? Не видели? То-то!» – говаривал Стас.
Последний раз майор пускал в ход эти аргументы, когда спорил с художницей Настей, женой того самого желтолицего человека, руку которого он так искренне и больно сейчас жал. Спор состоялся в начале лета – стало быть, друзья не виделись почти полгода.
– Что ты тут делаешь? – спросил Стас у друга.
– Халтурка подвернулась, – честно ответил тот.
– С криминальным довеском? И где ты только откапываешь такие халтурки!
– Я не нарочно!
Халтурщика этого, Николая Самоварова, Стас знал с ранней юности. Они вместе учились в школе милиции, вместе начали работать в уголовном розыске. Только Стас до сих пор ловил злодеев и стал даже знаменитостью в этом деле. А вот Самоварову с самого начала не повезло: во время одной из спецопераций его ранили так серьезно, что он года три лечился, сделался инвалидом и навсегда ушел из милиции.
Какое-то время он горевал, метался, но в конце концов пошел работать в местный музей. Там он стал реставратором мебели, поскольку с детства любил возиться с деревом, и неплохо это у него получалось.
В музее Самоваров быстро сделался всеобщим любимцем и отличным мастером. Он даже увлекся коллекционированием. Как-то в день рождения музейщики в шутку подарили ему самовар – по созвучию с фамилией. Самоваров не обиделся. Напротив, проникся горячим интересом к самоварам, стал их собирать, а потом перешел и на околочайные принадлежности – заварники, ситечки, щипчики для сахара, формочки для печенья, сливочники и прочую дребедень.
Эта коллекция и умиляла, и бесила Стаса. Все эти годы он оставался лучшим другом Самоварова. По его мнению, именно страсть к разной чайной мелюзге в конце концов привела к тому, что Самоваров женился на прелестной художнице Насте. Той самой Насте, которая горячо спорила со Стасом и уверяла, что любовь в природе вещей. Чтоб доказать это, она писала натюрморты, где в центре всегда красовался самовар.
Несколько раз майор Новиков натыкался на Самоварова и по работе – тот имел особый дар вляпываться в странные истории. Скажем, когда в музее украли коллекцию древностей, дотошный реставратор не только выведал правду, но и преследовал похитителей. Поэтому жена Настя считала Самоварова великим сыщиком, которому судьба не дала раскрыться во всей красе.
Халтурки тоже доставались Самоварову с приключениями. Был он известным мастером; то и дело его приглашали реставрировать антиквариат для частных лиц. Да и сам он с блеском изготавливал всякие штуковины вроде еськовской готики. Эти работы давали верный доход. Однако в разгар халтуры нет-нет да случалось что-нибудь странное или огорчительное. Тогда на сцене появлялся Железный Стас. Майор даже вывел закон: если к делу каким-то боком причастен Самоваров, оно обязательно окажется трудным, запутанным, с какими-нибудь ненужными тонкостями психологического свойства.