***
Королева могла бы своей волей остановить это безумие - но она лишь покачала головой, когда к ней подбежал герольд, умоляя прекратить происходящее. Он мог поклясться, что увидел на ее губах хищную, недобрую усмешку, и по спине мужчины побежала холодная струйка пота, когда он вдруг понял, что эта юная девушка, возможно, не уступает своему справедливому, но суровому отцу в неумении прощать обиды и ошибки. Танцевавшие до этого пары быстро очистили пространство в центре зала. Лишь несколько самых чувствительных барышень предпочли покинуть помещение - остальные образовали круг, в котором и должны были сражаться дуэлянты. В жилах большинства из собравшихся играла буйная северная кровь, и, как оказалось, было достаточно одной искры, чтобы разбудить в чопорных придворных ревущих от жажды крови грабителей и убийц прошлого. Анна, разумеется, была в числе тех, кто остался. Страх заставлял ее желудок предательски сжиматься - не такого она ожидала от своего первого бала! Но, тем не менее, все это, хоть ей и было стыдно в том признать, чрезвычайно возбуждало - и девушка еле удержалась, чтобы не начать подпрыгивать на месте, когда вышедший в круг медноволосый бог бросил свой взгляд прямо на нее, вновь, как ей показалось, подмигивая, как тогда, на пристани. Ханс уже вышел в круг, держа в руке длинную шпагу с витой гардой и широким, одинаково подходящим как для колющих, так и для рубящих ударов лезвием. Еще не ставший тем, что позже назовут espada ropera, этот меч прочно занял свое место в арсенале рыцарей Ордена как оружие для подобных случаев. Оценив мастерское исполнение клинка, Саурон одобрительно хмыкнул. Тяжелая львиная шкура была одним небрежным движением отброшена в сторону, тут же пойманная несколькими дворянами - и на свет явился клинок, который приготовил для этой битвы царь царей. И вновь многие не сдержали вздоха восхищения. В свете свечей и ламп блеснуло полупрозрачное, словно бы выполненное из хрусталя, - или же это был цельный алмаз невероятных размеров?, - лезвие клинка, чуть более широкое, чем у шпаги. Гарда же у него была простая, крестовая, выполненная из благородного орихалка. Ханс нахмурился. Даже его невеликих познаний хватало, что клинок, выполненный из алмаза, был бы, пусть и прочным, но невероятно хрупким. Но не мог же этот дикарь оказаться таким простаком!.. - Легенды гласят, что этот клинок был выкован из звездного света теми, кто пришел в мир до людей, - Аннатар воздел к потолку полупрозрачное лезвие, и блики от него разбежались по всему залу. - В последний час века до прихода солнца, величайший мастер города, что стоял за границами северных льдов, поймал последний луч, брошенный полярной звездой на отвергающей ее мир, и обратил его в лезвие, которым он надеялся убить рождающееся солнце. Город тот был разрушен жаром светила, а жители его обратились в призраков, что до сих дней ведут свою бесконечную войну в попытке вновь установить власть ночи. Он взмахнул мечом, и теперь по залу словно бы пронеслось морозное дыхание тех дней, когда дарующее миру тепло светило еще не родилось. - Я завладел этим мечом по праву силы, отправившись столь далеко на север, что само время там замерзает, а солнце - застывает на небе! - провозгласил златоглазый, поднимая пугающе-холодный взгляд на рыцаря. - Я оказываю тебе незаслуженную честь, обнажая против тебя столь благородное орудие. Цени это, человек. Миг - и он, сорвав тунику, которая могла бы стеснять его движения в бою, принял боевую стойку. Некоторые старики из собравшихся в зале дворян одобрительно хмыкнули, еще помня времена, когда воины разрешали споры между собой в круге равных, раздетыми по пояс и с оружием в руках; но, так или иначе, куда больший эффект это произвело на собравшихся в зале юных дам, даже тех, которые раньше были совсем не заинтересованы ходом грядущей дуэли. Теперь же большая часть из них тайком пожирала глазами поджарого юношу, застывшего в кругу равных с блистающим клинком в руке - симпатии их явно были не на стороне Ханса, и рыцаря, привыкшего быть в центре внимания, это неприятно задевало. Не тратя больше времени на ерунду, он агрессивно атаковал, и по его ловким движениям было несложно распознать опытного фехтовальщика. Саурон тоже легко двигался, медленно описывая круг и, между неожиданно жесткими для такого, казалось бы, легкого клинка, блоками совершая в воздухе рубящие движения, которые своей театральностью вызывали смешки среди смыслящих в искусстве боя зрителей. Первая атака и защита минули столь быстро, что, кроме самих участников дуэли, их почти никто не заметил. Ханс отскочил назад после блокирующего удара и снова сделал выпад, попытавшись достать казавшееся открытым левое плечо Аннатара. С этого момента бой начался по-настоящему. Клинки скрещивались вновь и вновь, с каждым молниеносным движением рассыпая блики - серебристые со шпаги Ханса и белоснежно-голубоватые со звездного меча Саурона. Дуэлянты то пригибались, то отскакивали в стороны, и их клинки с металлическим звоном сталкивались между собой один, два а то и три раза в секунду. С начала поединка прошла уже почти минута, а бойцы, казалось, даже не начинали уставать - только по виску рыцаря поползла еле заметная, поблескивающая капелька пота, выдающая, насколько напряжен он был в этот момент. Варвар же вообще словно был занял делом не более трудным, нежели светская беседа - в мгновения между атаками и контратаками он успевал посылать лучезарные улыбки и лукавые взгляды особенно остро переживающим ход боя дамам, салютовать болеющим за него дворянам и вообще вести себя в высшей мере неприлично. А завершающие удары, так же, как и в самом начале боя, следовали с такой скоростью, что зрители осознавали происходящее лишь несколько секунд спустя. Ханс возликовал - его противник слишком открылся, нанося очередной небрежный, размашистый удар, избыточный для отражения сдержанной атаки рыцаря. Все, что от него потребовалось в этот момент - резко развернуться правым боком, одновременно отпрыгивая в сторону, и выбросить вперед руку со шпагой, лишь немного не доставая до плоти варвара. Все в зале ахнули - и замерли, задерживая дыхание. Рыцарь собирался приставить клинок к горлу Аннатара. Он собирался спросить своим идеально поставленным голосом "Вы признаете свое поражение?" - а потом произнести короткую речь о великолепном, ошеломляющем мастерстве своего соперника, лишь немного уступающем боевым умениям бойцов ордена Южного Креста. Это наверняка произвело бы отличное впечатление на местных дворян, и укрепило бы уже возникающее влияние на королеву Эльзу, которая теперь точно поняла бы, насколько впечатляющий советник в духовных делах ей достался. Однако его планам проявить столь впечатляющее милосердие, увы, не суждено было сбыться. Ему не хватило лишь доли секунды, чтобы осознать, что Аннатар вовсе и не думал заканчивать бой. И лишь тогда он вспомнил слова варвара: «до первой крови». Он только-только попытался сдвинуть клинок в сторону, чтобы заблокировать возникшую угрозу - а его противник почти недоступным человеческому взгляду, слишком быстрым, чтобы быть реальным, движением перетек в сторону, уходя из-под нацеленного на него острия шпаги, и нанося сокрушительный удар ногой с разворота. Голова Ханса с негромким хрустом откинулась назад, и он полетел на пол, ослепленный жгучими слезами от ярко-белой вспышки боли в скуле. Кое-как проморгавшись, он сплюнул слюну, отдающую медью, и по солоноватому вкусу понял, что она окрашена кровью. Поражение? Неприемлемо! Зрение его начало понемногу проясняться, и Ханс увидел все такого же беспечного Аннатара, машущего рукой восторженно гудящему залу. Вот он повернулся к нему спиной, явно больше не принимая в расчет... Да, поединок был уже закончен - но гнев вновь захлестнул сознание рыцаря, заставляя его забывать о выставленных этим глупым дикарем правилах. У себя в ордене они сражались совсем не так - и уж точно никогда не поворачивались спиной к поверженному, но боеспособному противнику. В один миг ему стало все равно, что же будет дальше - победителей не судят, а ему представилась возможность, пусть, возможно, и ценой части своей репутации, избавить Эренделл, - а, значит, в этом случае и Орден, - от столь неудобной фигуры. Буквально подбросив себя на ноги, он перехватил шпагу, ринувшись в атаку. Один, последний удар, в который он вложил всю свою силу и свою скорость - люди в зале увидели лишь ослепительную вспышку чистейшей стали, что устремилась прямо в сердце пришельца из далеких земель. Уже ничто не могло остановить этот последний выпад, этот преобразующий энергию каждой мышцы, каждого сухожилия в один удар прием, которому Ханса обучил старый мастер - прием, которым, как говорилось в хрониках ордена, тот когда-то убил одного из кровожадных богов севера. В этот момент