– Думаю, пришло время и для моего выигрыша. Сердце Томаса забилось быстрее: он понял, что его напарница настроена весьма решительно.
– Мадлен... – прошептал он, глядя ей в глаза.
– Мэдди, – поправила она с лукавой улыбкой. Потом обошла столик, на котором стояла шахматная доска, и, наклонившись, прижалась губами к его губам.
Ощутив прикосновение ее теплых губ, Томас не ответил на поцелуй – ему хотелось узнать, что Мадлен будет делать дальше (впрочем, он понимал, что долго не продержится).
Мадлен, как выяснилось почти тотчас, прекрасно знала, что делать. Было очевидно, что она нисколько не преувеличивала, когда как-то раз назвала себя довольно опытной женщиной. Она все крепче прижималась к Томасу, и тот в конце концов ответил на ее поцелуй.
Он по-прежнему сидел на стуле и даже не пытался подняться. Дыхание его вскоре сделалось прерывистым – теперь он уже сдерживался с величайшим трудом. Сразу же почувствовав это, Мадлен провела ладонью по его груди, ииз горла Томаса вырвался стон. Мадлен была ласковой и нежной, и от нее исходил удивительный запах – запах женщины. Как же давно он не позволял себе ничего подобного...
Она по-прежнему поглаживала его грудь, и сквозь рубашку чувствовалось тепло ее ладони.
Затем она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Расстегнув, снова стала поглаживать грудь, теперь уже обнаженную, поросшую курчавыми волосами. Тут Томас наконец-то ответил на ее ласки – он провел ладонью по бедру, и она тихонько застонала.
– Возьми меня, Томас, – прошептала она ему в ухо.
Сердце Томаса гулко колотилось в груди. Лишь в самых смелых своих мечтах он мог представить, что Мадлен попросит его об этом. И вот мечты стали явью...
Ему казалось, что надо что-то сказать, но у него не было слов – какими словами он мог бы выразить чувства, внезапно охватившие его? Но он решил, что пора исполнить то, о чем давно мечтал.
Томас нарочито медленно поднял руку и накрыл ладонью грудь Мадлен. Она застонала и снова к нему прижалась. Потом чуть отстранилась и, опустив руку, провела пальчиками по его ремню. Затем рука ее скользнула ниже и коснулась восставшей мужской плоти. Томас невольно вздрогнул; он почувствовал, что больше не выдержит, почувствовал, что еще немного – и случится непоправимое.
Схватив Мадлен за руки, он развел их в стороны. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Томас увидел в ее взгляде огонь желания, увидел надежду, страсть – подлинную страсть. Ему вдруг вспомнился тот день, когда он впервые увидел Мадлен, и Томас понял: когда она смотрит на него вот так, он не в силах противиться...
Поднявшись со стула, Томас увлек Мадлен к дивану. Она не проронила ни слова, но ее влажные губы дрогнули в улыбке – ей все стало ясно.
Усевшись на диван, она подобрала под себя ноги и пристально взглянула на Томаса. Тот шагнул к столику и погасил стоявшую на нем лампу – теперь их освещало лишь пламя камина. Повернувшись к Мадлен, Томас невольно залюбовался ею – в полумраке она казалась еще более очаровательной.
Мадлен смотрела на него все так же пристально, и Томас прекрасно понимал, чего она ждет. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к ней, не задрать ей юбки и не войти в нее тотчас же. Именно этого Мадлен ждала и страстно желала, но именно это он пока не мог себе позволить.
– Томас, платье... – тихонько прошептала она.
Он отрицательно покачал головой. К этому он еще не был готов.
Шагнув к дивану, он опустился на колени, привлек Мадлен к себе и припал губами к ее губам. Она тотчас же обвила руками шею Томаса и запустила пальцы в его мягкие, шелковистые волосы. Почувствовав жар его тела, она крепко прижалась к нему; когда же поцелуй прервался, прерывисто дыша, прошептала:
– Томас, пожалуйста, быстрее...
Тут он принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею; руки же его ласкали груди Мадлен. Она затрепетала, ей казалось, что все тело ее объято пламенем.
Он чуть отстранился и, заглянув ей в глаза, прошептал:
– О Мэдди...
– Не останавливайся, Томас. Пожалуйста, быстрее... Он снова припал к ее губам, и на сей раз его поцелуй был долгим и страстным. Мадлен, извиваясь всем телом, пыталась задрать свои юбки, но у нее ничего не получилось. Тогда Томас пришел ей на помощь, и через несколько секунд она уже лежала перед ним в тоненьких льняных штанишках, лежала, объятая безудержным желанием.
Томас вновь отстранился, а потом принялся легонько сквозь тонкую ткань платья покусывать ее соски. Мадлен громко стонала и вскрикивала – ей хотелось большего.
Наконец – Мадлен показалось, что прошла целая вечность, – рука Томаса скользнула в вырез ее платья и стала спускаться все ниже... Потом она почувствовала как он раздвинул ей ноги, а в следующее мгновение его пальцы уже ласкали ее лоно.
Мадлен застонала и, подавшись ему навстречу, прошептала:
– О Томас...
Но он по-прежнему стоял на коленях перед диваном. Стоял, не делая ни малейшей попытки подняться и овладеть ею, – а ведь именно этого она жаждала.
Тут и другая его рука скользнула в вырез ее платья; теперь он одной рукой ласкал ее груди, а другой – нежный бутон, средоточие страсти.
Мадлен поняла, что Томас хочет довести ее до вершины блаженства именно таким способом, и, крепко зажмурившись, изо всех сил вцепилась в его волосы. Она чувствовала: то, чего он добивается, произойдет совсем скоро.