Изобразив удивление, она воскликнула:
– Что вы, Ричард, разве я могу о таком кому-то рассказать?!
Он в последний раз провел ладонью по ее груди, затем нарочито медленно опустил руку.
– Разумеется, не следует рассказывать. Мне было бы очень жаль, если бы вас отправили обратно во Францию.
– Мне тоже, – пробормотала Мадлен, утирая пот со лба. В библиотеке было слишком душно, и ей хотелось поскорее вернуться в зал.
– Я хочу увидеть вас как можно быстрее, – решительно заявил Ричард.
Мадлен кивнула:
– Я попробую что-нибудь придумать. – Взяв с дивана обе маски, она протянула барону его маску. Затем надела свою. – Ничего не обещаю, но попытаюсь снова встретиться с вами на тропинке, если мне удастся вырваться из дома.
– Если вам, Мадлен, удастся улизнуть ночью незамеченной, я приведу вас сюда.
Заставив себя улыбнуться, Мадлен провела пальцем по губам барона:
– Я постараюсь, Ричард.
– Только поскорее. Она снова кивнула.
Барон взял Мадлен за руку и подвел к двери. Подождав немного и убедившись, что за дверью никого нет, он осторожно открыл ее и вывел Мадлен в тускло освещенный коридор.
Только что выпив свое «лекарство», леди Клер стояла в дальнем конце холла, куда вышла, чтобы не чувствовать на себе любопытные взгляды и не выслушивать слова осуждения – ведь людям ее не понять... И тут она увидела барона Ротбери с француженкой. Те поспешно вышли из библиотеки и направились к большому залу.
Первым появился барон. Он лучезарно улыбался. За ним – потаскушка-француженка. И она вышла «несколько взъерошенная», как мысленно отметила леди Клер. То есть было совершенно ясно, чем они занимались за закрытыми дверями.
«Можно не сомневаться, – думала леди Клер, – эта особа соблазняла барона, такого милейшего человека... Всем известно, что француженки отличаются чрезмерной широтой взглядов в интимных вопросах. А мужчины любой национальности, естественно, не умеют сдерживать своих первобытных инстинктов. Если постараться, то они непременно падут жертвами женских чар».
Леди Клер нисколько не сомневалась: барон Ротбери, сам того не понимая, стал мухой, попавшей в паутину, эта мерзкая особа, конечно же, соблазнила и его. Во всяком случае, барон побывал в ее объятиях. Француженки всегда занимаются подобными вещами на балах и вечерах. А мнение окружающих их совершенно не интересует.
Приложив к губам фляжку с «лекарством», леди Клер сделала еще один глоток. Затем закрыла фляжку крышкой, сунула ее в ридикюль и туго затянула тесемки – подальше от любопытных глаз. Пора было возвращаться в зал, однако леди Клер не знала, рассказать о том, что она сейчас видела, или не стоит. Репутация барона может серьезно пострадать, даже если и не он являлся инициатором тайного свидания, а эта шлюшка. К тому же барон вполне способен отомстить, и он не станет принимать в расчет то, что она, Клер, действовала из самых лучших побуждений.
Леди Клер вспомнила про Томаса. Она была абсолютно уверена: француженка успела и ему вскружить голову. А Томас... Леди Клер вынуждена была признать: Томас ей очень нравился. И если бы он выказал по отношению к ней хоть какой-то интерес, она попыталась бы его совратить. А может, рассказать ему о том, что француженка, с которой он проживает под одной крышей, соблазняла барона? Может быть, тогда он захочет найти утешение в объятиях... другой женщины? Что ж, пожалуй, стоит постараться. Если же у нее с Томасом ничего не получится, она хотя бы удовлетворится тем, что понаблюдает, как эта мерзкая особа попадет в опалу.
Леди Клер вскинула подбородок, прижала ридикюль к затянутой в корсет талии и направилась к танцевальному залу, откуда доносились звуки музыки и веселый смех.
Глава 17
Стараясь идти как можно быстрее – было ужасно холодно, – Томас направлялся к парадному входу в особняк барона Ротбери. Последние четверть часа он провел за пределами дома. Стоя раздетым на пронизывающем ветру, пытался как следует изучить жилище барона со всех сторон. Если бы кто-нибудь из гостей его увидел, то вряд ли что-то заподозрил бы – просто человеку захотелось выйти из душного зала на свежий воздух. К тому же он без пальто – значит, вышел на минутку, не делает ничего предосудительного и вряд ли собирается.
Томас был вознагражден за перенесенные неудобства. Ему удалось кое-что узнать, и постепенно детали преступной операции, осуществляемой бароном, начинали вырисовываться. Теперь следовало поговорить с Мадлен, но Томас понимал: придется подождать до возвращения в коттедж. Во-первых, потому, что ему не хотелось, чтобы их подслушали. А во-вторых, потому, что нужно было хорошенько обдумать и то, что он узнал сегодня, и то, что они с Мадлен узнали за последние несколько недель.
А сейчас ему просто хотелось ее увидеть.
Томасу казалось, что она начинает влюбляться в него, но он понимал: очень может быть, что воображение играет с ним злую шутку – подсовывает то, чего на самом деле не существует. И тем не менее сегодня, когда он поцеловал Мадлен, перед тем как они отправились на бал-маскарад, он заметил, что ее переполняют чувства, которые она еще никогда не выказывала, по крайней мере в его присутствии. Ее явно страшило их влечение друг к другу, однако она не пыталась порвать с ним. Напротив, старалась их укрепить и развить, что радовало Томаса и вселяло в его душу надежду. Он уже мог сделать вывод: хотя Мадлен и изумляло то, что с каждым днем их отношения становятся все более глубокими, она хотела этого, иначе уже давно охладила бы его пыл. Что ж, очень скоро наступит момент, когда он сможет рассказать ей правду. Томас ужасно боялся этого, но понимал, что лгать больше нельзя. Оставалось лишь надеяться, что Мадлен все поймет.