Дездемона обвела взглядом площадь, сейчас пустынную и присыпанную снегом.
– Знаете, миссис Дюмэ, я всю свою жизнь прожила в Уинтер-Гарден и никогда не видела, чтобы здесь шел снег. Но все меняется, и, быть может, это знак того, что мне пора уезжать. – Она взглянула на Мадлен и вежливо кивнула, как бы давая понять, что время откровений прошло. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, но в субботу я уезжаю. Так что полицейские должны заглянуть ко мне до того. До свидания, миссис Дюмэ. Желаю вам всего наилучшего.
Еще раз кивнув, Дездемона приподняла широкие юбки и зашагала к своему дому, который собиралась вскоре покинуть. Снег громко скрипел у нее под ногами.
Глава 21
Мадлен возвращалась домой, словно в тумане. Шла, как слепая, сначала медленно, потом все ускоряя шаг, не обращая внимания на то, что ее руки, ноги, нос, щеки, губы окоченели от холода.
Она никак не могла понять, то ли Дездемона ненормальная, то ли чересчур мудрая для своих лет. Но в одном она права: времена и в самом деле меняются. Со вчерашнего дня, когда они с Томасом занимались любовью, ее жизнь круто изменилась, хотя сама Мадлен этого не заметила. А вот сегодня, отправившись ранним утром к Дездемоне, полностью контролируя свои мысли и чувства, она узнала нечто, поразившее ее до глубины души и вселившее страх своей неизвестностью, и поняла, что ее жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.
Ей необходимо видеть Томаса, решила Мадлен и прибавила шагу, моля Бога, чтобы не поскользнуться и не упасть. Ей необходимо было почувствовать на своих губах его губы, прижаться к нему обнаженным телом, ощутить его внутри себя. Она страстно хотела оказаться с ним рядом, чтобы заглянуть в глаза и самой убедиться, что Дездемона сказала правду.
Но прочтет ли она в его глазах любовь? Если Томас действительно ее любит, почему она раньше этого не заметила, пока не увидели другие? А может, не хотела замечать? Наверное, не хотела.
Сложная все-таки штука жизнь вообще и любовь в частности, продолжала размышлять Мадлен. Вот она никогда не была ни в кого страстно ачюблена, так что вряд ли могла распознать это чувство. Жак ее любил, и ей казалось, что и она его любит, однако ее чувства к Жаку в корне отличались от тех, что она испытывает к Томасу. С Жаком было просто, спокойно и уютно. Заниматься любовью с ним было приятно, и не более того. Вообще никто из мужчин, которые были в жизни Мадлен, не оставил в ее душе неизгладимого следа. Вначале она испытывала некоторое удовольствие, но постепенно оно угасало, а вся процедура превращалась в привычный обряд, оставлявший ее практически равнодушной и почти всегда скоро забывающийся.
Но с того момента, как она познакомилась с Томасом, ее реакция на него как на мужчину была крайне необычной, абсолютно неожиданной и замечательной. Стоило ей прикоснуться к нему, как даже воздух становился напоенным страстью. Когда они целовались, внутри возникало сладкое ноющее чувство; когда он входил в комнату и смотрел на нее своими темными прищуренными глазами, сердце начинало учащенно биться в груди. А когда занимались любовью... Таких острых чувств Мадлен не доводилось испытывать ни с кем и никогда в жизни. К Томасу ее неудержимо тянуло.
Почему? Мадлен и сама не могла бы сказать. Ведь она его совсем не знала. Правда, ей было известно о его вкусах, социальных и политических взглядах, его стремлениях и привязанностях, потому что они часто разговаривали об этом, однако многое в нем до сих пор оставалось для Мадлен тайной за семью печатями. Неужели она влюбилась в почти незнакомого мужчину? Неужели такое возможно?
Однако гораздо важнее было то, о чем рассказала ей Дездемона: Томас страстно ее любит. На самом деле Мадлен считала, что это вряд ли возможно. Еще никогда ни один мужчина не любил ее всем сердцем, в основном по ее же собственной вине. Она всегда держала мужчин на расстоянии, никого близко к себе не подпуская. Она уважала себя, восхищалась той женщиной, которая из нее получилась, но никогда не забывала о том, что она незаконнорожденная дочь актрисы-наркоманки, танцевавшая в мюзик-холлах, потерявшая невинность в пятнадцать лет и имевшая многочисленных любовников. И Томас прекрасно знал об этом. Кроме того, ей уже почти тридцать лет. Многие мужчины захотели бы взять ее в любовницы, но ни один приличный джентльмен не женился бы на ней, если бы узнал, кто она такая. Именно поэтому Мадлен всю себя отдала работе. Работа – это единственное, что по-настоящему принадлежит ей, она получила ее, воспользовавшись собственным умом, сообразительностью, одержимостью и решимостью. Это единственное, что способно дать ей счастье, возможность гордиться собой и чувство глубокого удовлетворения. Она никогда не откажется от нее ради любви или замужества. Никогда! И Томасу об этом сказала.
И все-таки интересно, любит ли он ее? Хорошенько подумав, Мадлен пришла к выводу, что скорее всего нет. Он наверняка увлечен ею, поскольку она окружила его заботой и вниманием, вынудила заниматься с ней любовью, чего он, похоже, не собирался делать, стала не только его соратником, но и другом. Но ведь они знакомы всего несколько недель, а чтобы расцвела любовь, требуется гораздо больше времени. И все-таки Мадлен чувствовала, что не в состоянии получить ответы на все свои многочисленные вопросы.