***
Следующие несколько дней поиска работы прошли так же безрезультатно, как и первый. В субботу Кас прошел всю дорогу вдоль шоссе 20 туда и обратно, остановившись на всех заправках и во всех мотелях, что встретились по пути. Нигде ему не повезло. В воскресенье все было закрыто, и ему пришлось провести большую часть дня в поисках еды в мусорных баках. В последовавший понедельник он проработал старые магазинчики в центральной части города, чуть дальше от университета. Во вторник он даже сходил в аэропорт, чтобы поискать работу там. (Пять миль за город в одну сторону. Пешком. Автобус за $1.25 Кас себе позволить не мог.) В среду он дошел до нескольких пригородных ферм.
Дин прочел каждую запись. Про каждое заведение, каждое место, куда сходил Кас. Про каждый день. Каждый длинный, утомительный, обескураживающий, голодный день и каждую холодную ночь.
Невозможность согреться стала частой темой в записях Каса. Днем все было неплохо, но ночи в начале октября в Айдахо были уже откровенно холодные. Вскоре Кас стал делать короткие записи каждое утро о том, как прошла ночь. Читая эти записи — о том, сколько раз за ночь Кас просыпался от дрожи, приходилось ли ему вставать в три часа утра и бродить по парку, чтобы восстановить кровообращение в ногах, и как он то и дело возвращался к магазину подержанных вещей посмотреть на куртки, шапки и шарфы, которые не мог себе позволить, — Дин сжимал руку Каса все сильнее. И временами прерывал чтение, чтобы проверить, по-прежнему ли тщательно подоткнуто одеяло вокруг его ног.
***
Пятница, четвертый день октября. Кажется, я больше не смогу высыпаться ночами. Я неизменно просыпаюсь в районе двух-трех часов утра, и дрожь настолько сильная, что не дает больше заснуть. Но сегодня, спрашивая в библиотеке о вакансиях, я сделал открытие. К сожалению, как выяснилось, студенты получают преимущество при найме на работу в библиотеку. Но пока я был там, я заметил, что два-три студента дремали над книгами. И я подумал, что, может быть, тоже смогу так немного вздремнуть! Конечно, я не похож на студента, но там были и несколько человек постарше — примерно того же возраста, что и моя оболочка. Вероятно, это преподаватели или какие-то академики. Я только что опробовал этот план — разложил вокруг себя разнообразные книги на столе за перегородкой и положил голову на раскрытую книгу. Это не очень удобно, но здесь тепло, так что вскоре я задремал и проспал, наверное, около часа. Я чувствую себя гораздо лучше.
Может быть, получится делать так каждый день. Где-то до двух часов утра, пока не разбудит холод, я могу спать в парке, а потом гулять вокруг парка или вдоль шоссе 20, пока не взойдет солнце. Библиотека открывается в восемь утра, так что можно приходить утром и спать часок-другой. Нужно, конечно, делать это крайне осторожно и следить за своей чистотой, чтобы выглядеть как один из посетителей. Но этот план внушает оптимизм. Здесь так замечательно тепло.
***
В следующий понедельник, вторник и среду Кас методично прорабатывал территорию университета, факультет за факультетом, справляясь о работе. Но студенты уже заняли все рабочие места. И Кас натыкался на все те же препятствия: отсутствие опыта, отсутствие документов, отсутствие подтверждения гражданства, отсутствие рекомендаций, отсутствие истории трудоустройства. Однако он не оставлял поисков.
Еду он добывал в основном из мусорных баков. Дважды он прошел в студенческую столовую, прежде чем его засекла охрана, один раз наткнулся на кладезь бесплатных печений на семинаре физического факультета и все чаще приходил к Брайсу в пиццерию за бесплатными кусками пиццы поздно вечером. Но еды всегда не хватало, и он по-прежнему не мог найти работу. Хотя теперь ему временами удавалось ухватить по несколько часов сна в библиотеке университета.
***
Четверг, десятый день октября.
Мне кажется, я больше не ангел четверга. Потому что сегодня четверг, и я потерпел оглушительную неудачу. Библиотекарь разбудила меня и попросила документы, засомневавшись, являюсь ли я сотрудником университета. Я сказал, что я лингвист и у меня нет при себе документов (такое «алиби», как выражались Дин и Сэм, я придумал себе заранее — и по большей части это правда). Она посмотрела на меня с недоверием и взяла в руки одну из книг. Вокруг меня были разложены разнообразные книги, и та, которую она взяла, оказалась на греческом (я этого даже не заметил). Она выбрала предложение из книги и попросила меня его перевести. Я был еще сонный и по глупости перевел его на ангельский язык (поскольку именно на него я привык мысленно переводить тексты и речь — я даже английский до сих пор мысленно перевожу на ангельский). Я перевел предложение на ангельский и по выражению ее лица понял свою ошибку. Запаниковав, я перевел предложение на английский, а затем на иврит, на турецкий, на древнеарабский и на хазарский. Когда я дошел до скифского, она попросила меня остановиться. Она посмеялась и сказала, что я действительно похож на лингвиста. Но потом сказала, что в этом заведении нет факультета лингвистики и ни один из этих языков здесь не преподают.
Я должен был это знать. Я думал, что просто еще не нашел факультет лингвистики. И когда я не смог предъявить университетское удостоверение, она сказала, что мне придется уйти.
Это был удар.
Она была любезна — извинилась и сказала, что это новое правило. Что-то связанное с «перестрелками в школах». Они больше не разрешают людям без документов пользоваться библиотекой.
Так что пришлось уйти. Я намеревался продолжить поиски работы в университете, но признаюсь, после этого отправился прямиком в парк и сидел там долгое время.
Мысль, что даже те немногие навыки, которые у меня еще есть, бесполезны, приводит в уныние.
Я не знаю, что делать.
Солнце только что село. Сижу тут, смотрю на луну и слушаю сову. Мне бы надо составить план, но ничего не приходит в голову.
***
Пятница, одиннадцатый день октября.
Прошлой ночью вообще не удалось поспать. Слишком холодно. В первый раз были заморозки. Я боялся отморозить себе пальцы рук и ног.
Придется позвонить Дину за помощью.
Посмотрю еще, как пройдет следующая ночь.
***
Суббота, двадцать первый день октября. Я наблюдаю за трехсезонным спальным мешком.
Всю прошлую ночь я провел на ногах, чтобы не замерзнуть, — и продолжал ходить после рассвета (не мог согреться даже когда взошло солнце). Но на рассвете я неожиданно набрел на каких-то людей, раскладывающих разнообразные предметы на траве перед домом. Оказалось, они готовили так называемую «распродажу во дворе» — собирались продавать на своем газоне вещи, которые они больше не хотят иметь. Вещи все подержанные, и ассортимент, по сути, случайный — музыкальные записи, кружки со сколами и тому подобное, но их отдают очень дешево, и среди книг и прочего лежит СПАЛЬНЫЙ МЕШОК. Он старый, с неопрятно зашитой дырой и слегка грязный, но уж точно не грязнее, чем я сейчас.
К сожалению, они выставили его по цене пять долларов. Я спросил, не согласятся ли они взять $1.99. Это все, что у меня есть, — последние из тех денег, что дал мне Дин. Они предупредили меня, что это «только трехсезонный мешок, не зимний мешок», и это внушает некоторое беспокойство, но все равно это определенно лучше, чем вообще ничего. Они сказали, что подумают снизить цену до $1.99, если к концу дня он не продастся. Так что я жду на противоположной стороне улицы, наблюдая за трехсезонным спальным мешком.
***
12:35. Девушка смотрит на спальный мешок.
Взяла его в руки. Спрашивает цену.