— Очень нужен совет по поводу неприятных снов. И еще: как отличить плохой сон от реальности? (когда просыпаешься, как узнать, что ты действительно проснулся?) Еще: есть ли способ избежать снов определенной тематики? (как мне прекратить видеть сны о полетах — сами по себе сны не плохие, но когда я просыпаюсь и понимаю, что крыльев у меня нет и я больше не могу летать, становится очень тяжело подняться и начать новый день.) Есть ли какой-то способ предотвратить сны на определенные темы?
***
Понедельник, двадцать третий день сентября.
Сегодня я был в библиотеке и сделал открытие, которое потрясло меня. Я подумал, что, если запишу его, возможно, оно уложится у меня в голове.
Я наблюдал за людьми и посещал их на протяжении сотен тысяч лет, на всех континентах. Здесь, в Северной Америке, за последние 12 000 лет я побывал в нескольких оболочках, и всегда люди были охотниками-собирателями. На суше было изобилие дичи, в реках — изобилие рыбы, осенью созревало обилие продовольственных культур. Каштаны в особенности сбрасывали изобильный урожай съедобных плодов каждую осень. В сезон миграции птиц небо заполнял эскимосский кроншнеп и странствующий голубь. Странствующего голубя было особенно легко поймать. Осень всегда была превосходным сезоном для охоты, сбора урожая и заготовки еды на зиму. Я знал, что Сэм и Дин никогда не добывали еду охотой и собирательством, но я полагал просто, что таков их выбор. Поэтому, хотя в последнее время я часто бывал голоден и мои средства истощались из-за необходимости покупать еду, я не сильно волновался, так как ожидал миграции странствующих голубей и думал, что легко смогу поймать в ветвях несколько особей, приготовить их на костре и закоптить мясо на будущее, как делали люди, которых я навещал в прошлом. Но уже конец сентября, а странствующие голуби так и не появились. Я, было, подумал, что их перелет просто почему-то задерживается. За последние годы это первая осень, когда я непрерывно нахожусь на Земле (прошлой осенью я был в Чистилище, в позапрошлый год — сражался в Раю), поэтому я впервые заметил, что миграции странствующих голубей не происходит. Мне также не удалось найти каштаны — насколько мне известно, они являлись доминантным видом лиственных деревьев в Северной Америке и давали самый обильный осенний урожай съедобных плодов — порой на земле лежал слой каштанов толщиной в фут. Поэтому я не мог понять, где же каштаны.
Сегодня я спросил в библиотеке, где находятся ближайшие каштановые деревья, и был шокирован, узнав, что каштаны, как и странствующий голубь, и эскимосский кроншнеп, и шалфейный тетерев, и степной кролик, и даже лосось, мигрировавший вверх по рекам, — вымерли или близки к вымиранию. Странствующий голубь исчез полностью.
Я не могу понять, как это произошло столь стремительно. Конечно, время от времени виды вымирают, и я сам был тому свидетелем не раз. Но так много, так быстро? Всего лишь каких-то несколько веков назад странствующие голуби были самой многочисленной птицей на планете. И всегда являлись надежным источником даровой пищи для бедных, так как для их поимки не требовалось дорогих приспособлений. Их можно было поймать голыми руками в ветвях деревьев в сезон миграции.
Я был настолько потрясен и опечален, узнав об их исчезновении, что даже вышел на улицу и какое-то время сидел на ступенях библиотеки, пытаясь осознать этот факт.
И ведь они были столь впечатляющими летунами: такими быстрыми, такими красивыми! «Голубые молнии», звали мы их. Часто в сезон миграции я летал вместе с ними — просто для удовольствия, чтобы посмотреть на поток лазурно-голубых птиц, заполонявший небо.
Теперь я наконец понимаю, почему небеса кажутся такими пустыми.
Для меня это великая печаль…
И большая практическая проблема. Каштаны тоже исчезли, как и практически все источники даровой пищи. Кажется, бедные больше не могут сами находить себе еду. Очевидно, некоторые люди все еще охотятся на крупную дичь — оленей, лосей и антилоп, — но библиотекарь Одри говорит, что для этого нужны дорогие ружья (капканы и западни запрещены), и нужно платить за «охотничьи лицензии», а также иметь машину и выезжать далеко за город в специальные места — иными словами, для охоты нужно иметь деньги.
Люди больше не добывают еду охотой и собирательством. Мне не сразу удалось это осмыслить — ведь люди были охотниками и собирателями с самого своего появления. Я, конечно, знал, что сельское хозяйство захватило большую часть земель, и заметил стремительный рост городов, но я не представлял себе всего масштаба изменений. Как и не осознавал, что дикие птицы и рыба, которых всегда употребляли в пищу, и даже дикие съедобные растения почти полностью исчезли с лица Земли.
Еду теперь нужно покупать. Но что делать бедным, у которых нет денег?
Придется полностью поменять стратегию.
***
Среда, двадцать пятый день сентября. Тревога не отпускает меня с тех пор, как я узнал о трагедии странствующих голубей. Мне пришлось купить еще еды, и средства мои теперь сводятся к 8 долларам 53 центам, оставшимся от денег, что дал мне Дин. И я по-прежнему не нашел жилье, которое смог бы себе позволить. Не нужно было мне тратить так много на автобусный билет из Канзаса. Не нужно было ехать так далеко. Не нужно было покупать еду так часто. Не нужно было покупать эту тетрадь и ручку.
$8.53.
Оказалось, методики самоуспокоения и преодоления страха, которым мы были обучены в гарнизоне, гораздо менее эффективны, когда ты человек. Похоже, они зависят от наличия благодати. Раньше я мог просто приказать себе успокоиться — и тотчас же становился спокоен. Теперь это просто не работает. Совсем не работает.
Нужно найти способ совладать со страхом. Если бы только поговорить с Дином о том, как он и Сэм справляются с этим чувством — с этой растерянностью, смятением, ощущением безнадежности.
$8.53. $8.53. $8.53.
Возможные варианты действий:
1. Я думал о том, чтобы просить милостыню, и даже попытался, хотя у меня вовсе не было уверенности, что я заслуживаю людского милосердия. Но этот вопрос быстро утратил актуальность, когда пришел городской полицейский и сказал, что попрошайничество запрещено.
2. Украсть? — Нет. НЕТ. Не хочу ни воровать, ни лгать, ни мошенничать. Хочу жить добропорядочно. Если уж мне выпало стать человеком, я хочу соответствовать людским этическим нормам.
3. Позвонить Дину? Попросить помощи? Или, быть может, еще денег? Или хотя бы совета?
Но если я хочу продемонстрировать свою полезность, звонить ему за помощью или с просьбой денег будет непродуктивно.
Более того, мне пришло в голову, что, вдобавок к отсутствию полезности, Дин, вероятно, потерял ко мне всякое уважение и в более широком смысле.
Причем уже давно. Он всегда, конечно, обращался со мной в шутливой манере — как делают некоторые люди его склада для эмоциональной защиты. И поскольку ему нужны были всевозможные эмоциональные барьеры, я никогда этого не комментировал. Иногда мне хотелось сказать, что его пренебрежительный юмор на самом деле не проходит незамеченным, но в общем-то это было неважно — такие вещи теряют значение, когда ты в тысячи раз старше и посещал сотни других культур, чьи традиции, откровенно говоря, кажутся одинаково нелепыми. (Классический пример — его лекции о «личном пространстве»: я прекрасно осведомлен, что в каждой культуре есть свои нормы, касающиеся минимальной дистанции, зрительного контакта, положения тела и так далее, но когда ты посетил сто разных культур и у всех ста эти правила разные, они начинают казаться бессмысленными и становятся лишь очередным досадным незначительным нюансом.)