— Прелестный пустячок, — сказала она вдруг осипшим голосом, показав на кольцо. — Вы поспорите на него?
Он поднял руку, разглядывая кольцо, будто забыл, что оно у него есть. — Как пожелаете.
— Хорошо, — кивнула Розамунда. — Жду вас в галерее в рождественское утро на первый урок.
— А как замерзнет Темза, мы идем кататься!
— До встречи, мистер Густавсен. — Розамунда быстро присела в реверансе и побежала к другим фрейлинам, собравшимся у двери, потому что подошло время королеве покинуть зал, а они должны были ее сопровождать. Только перебежав весь зал, она, наконец, вдохнула всей грудью. Голова у нее кружилась.
— О чем это вы так долго разговаривали? — шепотом спросила Анна.
— О танцах.
— Будь я на твоем месте, нашла бы тему получше! Думаешь, ты сможешь выиграть пари королевы?!
Розамунда пожала плечами.
Что могло подтолкнуть его обещать ей фамильное кольцо?!
Энтон сдавил в кулаке тяжелый бокал, наблюдая, как она уходит, — тисненое серебро кубка с вином вдавилось в мозолистый бугорок ладони. Казалось, весь свет собрался вокруг нее в серебряное сияние и нес ее над шумом зала. Он хорошо знал, что заставило его согласиться на такое нелепое пари. Она сама! Розамунда Рамси! И только она! И… то, что он видел в ее больших голубых глазах.
Она не так долго была при дворе, чтобы научиться полностью, скрывать свои чувства. Она пыталась скрыть, но каждый раз они прорывались через выразительные глаза, высвечивая страх, нервозность, возбуждение, храбрость, смех, неуверенность.
Он давно жил среди тех, кто всю жизнь носил маски. Скрытность стала частью их, и они уже сами не понимали, кто они и что они чувствуют. Даже он носил маски — целую кипу этих самых масок на любой случай. Они защищали лучше, чем доспехи. Все же, когда смотрел на Розамунду, он чувствовал, как на него давит его скрытность. Он не мог избавиться от своей скрытности, но наслаждался ее свободой от скрытности, пока она не научится надевать свои маски. Ждать недолго, и он чувствовал безотчетную грусть, что эти глаза, милая улыбка превратятся в непроницаемые и фальшивые.
Что ж, он будет наслаждаться ее обществом, пока может. Приближается время и для его задания, и он не должен здесь оступиться. Он разжал кулак и уставился на рубин, который отсвечивал кроваво-красным в свете свечей, напоминая ему об его обещаниях и грезах.
— Устроить пари с королевой?! — Иоганн подошел к Энтону, вырывая его из мрачных мыслей. — Разумно ли, если исходить из того, что мы о ней слышали?
Энтон засмеялся, наблюдая, как королева Елизавета разговаривает со своим главным советником лордом Бергли, его лицо состарили заботы, а волосы и борода подернулись сединой. Служба английской королеве могла принести большие разочарования, как они уже усвоили на своем собственном опыте. По ее прихоти они прохлаждались при дворе, посещали танцы, пока она решала, как обойтись с предложением короля Эрика. Энтон был убежден, что у нее нет намерений выходить замуж за его короля или за кого-то еще, но они не могли уехать, пока не получат официального ответа. А тем временем они танцевали, обедали и осторожно кружили вокруг австрийцев и шотландцев.
Что до личного дела Энтона, то королева вообще не давала ответа.
С ума сойти! В битве проще: там ответ добывается мечом. Однако он человек терпеливый и целеустремленный. Он умеет ждать.
По крайней мере, есть Розамунда, чтобы сделать долгие дни приятнее.
— Я бы не беспокоился, Иоганн, — ответил Энтон, допив вино. — Это пари — просто для праздничного развлечения ее величества.
— Какого развлечения? Ты должен играть рождественского шута? Лорда Мисрула — этого, «лорда беспорядка», рождественского короля шутов?!
Энтон расхохотался:
— Что-то вроде… Я должен научиться танцевать!
Глава 5
Канун Рождества, 24 декабря
«Падуб и плющ, самшит и лавр вносят в дом на Рождество! Фа-ля-ля-ля…» — Розамунда улыбалась, слушая знакомую песню, — она всегда звучала, когда дом украшали к Рождеству. Королевские камеристки и фрейлины украшали гирляндами Грейтхолл — Большой зал и коридоры для вечернего и ночного торжества. Установленные вдоль галереи столы покрывали падубом, плющом, омелой, зелеными венками, лентами и усыпали блестками. Под неусыпным оком мисс Эглионби, старшей над камеристками, руководящей фрейлинами и горничными, они должны были превратить столы в произведения искусства. Розамунда с Анной Перси свивали кольца из плюща и наблюдали за Мэри Хауард и Мэри Радклифф, которые раскладывали гирлянды, чтобы измерить их.