Альма на кухне с сестрой Фэй и двумя другими женщинами была занята кулинарными делами. Резали овощи, очищали фрукты, терли сыр. Альма раскатывала тесто для пирога на мраморной плите, и трудилась над ним с большим вдохновением. Кухня пропиталась вкусными ароматами готовящихся пирожных.
Когда Хитер коснулась плеча Альмы, та оторвала взгляд от теста, и ее глаза были так же пусты, как у манекена. Затем она мигнула и вытерла свои покрытые мукой руки о фартук.
— Хитер, тебе не стоило приходить — тебе надо быть с Джеком.
Они обнялись, и Хитер сказала:
— Хотела бы я, чтобы ничего этого не случилось, Альма.
— И я тоже, девочка. И я тоже.
Они прижались друг к дружке.
— Что это за кулинария у тебя?
— Мы собираемся устроить завтра похороны. Никаких отсрочек. Покончим с самой трудной частью. Много родственников и друзей будут на панихиде. Надо покормить их.
— Другие сделают все за тебя.
— Я лучше обойдусь сама, — сказала Альма, — что еще я могу делать? Сидеть и думать? Думать я точно не хочу . Если ничего не делать руками, позволить занять себя мыслями, тогда я просто с ума сойду. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Хитер кивнула:
— Да, понимаю.
— Говорят что Джек должен пробыть в больнице, затем в реабилитационном центре, может быть, несколько месяцев, а ты и Тоби будете одни. Ты готова к этому?
— Мы будем видеться с ним каждый день. Мы будем там вместе.
— Это не то, о чем я говорю.
— Ну, я знаю, что будет одиноко, но…
— И это не то, что я имею ввиду. Пойдем, я хочу показать тебе кое-что.
Хитер прошла за ней в большую спальню и Альма закрыла дверь.
— Лютер всегда волновался о том, что будет со мной одной, если с ним что-то произойдет, поэтому он все сделал, чтобы знать точно: я смогу о себе позаботиться.
Сидя на скамейке, Хитер с изумлением наблюдала, как Альма вытаскивает кучу оружия из тайников. Она достала дробовик с пистолетной рукоятью из-под кровати.
— Это лучшее оружие для защиты дома, которое можно достать. Двенадцатого калибра. Достаточно мощное, чтобы свалить какого-нибудь кретина сидящего на «ангельской пыли», который воображает, что он супермен. Тебе не нужно уметь хорошо целиться, просто наведи его и нажми на курок, и разброс дроби сделает все как надо. — Она положила дробовик на бежевую ткань покрывала. Из глубины стенного шкафа Альма вытащила тяжелую зловещую винтовку с оптическим прицелом и большим магазином.
— «Геклер и Кох ГК-91», штурмовая винтовка, — сказала она. — Теперь ее нельзя купить в Калифорнии так просто. — Она положила винтовку на кровать рядом с дробовиком. Затем открыла тумбочку ночного столика и вытянула оттуда громадный пистолет. — «Браунинг» девятимиллиметровый, полуавтоматический. Есть еще один в другой тумбочке.
Хитер произнесла:
— Боже мой, да у тебя здесь целый арсенал!
— Просто разные стволы для разных целей.
Альма Брайсон была ростом метр семьдесят, но ни в коем случае не амазонкой. Она была привлекательной, гибкой, с нежными чертами, лебединой шеей и запястьями почти такими же тонкими, как у десятилетней девочки. Ее худые, изящные руки казались просто неспособными управляться с некоторыми видами тяжелого вооружения, которым она обладала, но, было видно, что она мастерски обращается с любым из них.
Поднявшись со скамеечки, Хитер заметила:
— Я могу понять — иметь ручное оружие для самозащиты, может быть, даже такой дробовик. Но штурмовая винтовка?
Поглядев на «Геклер-Кох», Альма сказала:
— Как раз то, что нужно, чтобы попасть с трех выстрелов со ста метров в сантиметровый кружок. Стреляет патронами NATO 7.62, и настолько мощно, что может пробить дерево, кирпичную стену, даже машину и все-таки достать того парня, который прячется с другой стороны. Очень надежна. Можешь стрелять сотни раз, пока не накалится так, что не прикоснешься, и все-таки она будет вполне пригодна, когда остынет. Я думаю, тебе стоит приобрести такую, Хитер. Ты должна быть готова.
У Хитер было чувство, что она устремилась за белым кроликом в колодец и попала в странный, темный мир.
— Готова к чему?
Нежное лицо Альмы окаменело, а голос стал напряженным от гнева:
— Лютер предвидел, что так может случиться, еще год назад. Говорил, что политики сносят по кирпичику цивилизацию, которую строили тысячелетиями, а сами ничего взамен не возводят.
— Довольно верно, но…
— Он говорил, что полицейские должны бы были держаться все вместе, когда начался кризис, но к тому времени полицейских обвиняли во многом и так часто изображали злодеями, что никто не уважал их настолько, чтобы позволить им держаться вместе. Так что, теперь каждый за себя.