– Мне тоже, – кивнул Уолтеф. – До нас дошли рассказы о печальной участи населения севера.
– Эту участь они сами на себя навлекли, присоединившись к датчанам и бунтовщикам, – резко возразил де Рюль.
Уолтеф вспыхнул от гнева.
– Но у датчан и восставших больше общего с этими людьми, чем когда-либо будет с нормандцами, – пояснил он. – Мой собственный отец похоронен в Йорке под покровительством святого Олафа, и люди ненавидят ваши замки и укрепления. Они для них символы плена. – Он сжал кулаки.
– Они символы порядка, который король Вильгельм несет этим землям, – мягко возразил де Рюль. – Он не потерпит ничьего сопротивления. Вы рискуете жизнью, становясь на его пути, вам угрожает смерть.
Уолтеф взял чашу с медом из рук Симона, который дрожал, несмотря на внешнюю невозмутимость.
– Я не боюсь умереть, – заявил Уолтеф.
Но де Рюлю хорошо понятна была эта бравада.
– Тогда вы глупец, Уолтеф Хантингдонский, – сказал он, – и я говорю сейчас как друг, как человек, который благодарен вам за жизнь своего сына, а не как посланник моего короля. Вы должны бояться умереть, потому что вы напрасно погубите не только свою жизнь. Вы говорите, что слышали, что случилось с людьми с севера, вздумавшими сопротивляться. Что же станет с людьми в ваших владениях? Под чьим игом им придется жить, если вы умрете? Ваш главный долг – перед ними. Против Вильгельма вам не выстоять. Он перейдет через реку вместе с армией, а вы отступите. И куда? В Честер?
Уолтеф растерялся. Он смотрел на де Рюля в паническом ужасе.
– Это же очевидно, – продолжал нормандец, нетерпеливо взмахнув рукой. – Там последний оплот сопротивления англичан. Вильгельм придет туда, и их ждет та же участь, что и остальных. И не надейтесь, что в это время года это невозможно. Вильгельм может двигать горы, не говоря уж о том, чтобы перейти через них.
– И что вы предлагаете? – впервые подал голос Госпатрик. Он стоял у выхода из шатра, как будто готовясь сбежать.
– Король сохранит вам жизни и отдаст земли, если вы поклянетесь ему в верности, – заявил де Рюль. – Но вы должны сдаться сейчас, и ваша сдача должна быть безусловной.
Уолтеф и Госпатрик переглянулись.
– Вы не найдете поддержки у датчан, – добавил де Рюль. – Вильгельм золотом заплатил за их верность. – Он покачал головой. – Датчане явились грабить, и им безразлично, из каких кошельков они получают деньги – английских или нормандских.
– Это неправда! – воскликнул Уолтеф.
– Правда или нет, но их сейчас здесь нет, чтобы поддержать вас. Они одержали победу в одной битве и вволю намародерствовали. Зачем им оставаться, переживать суровую зиму и сражаться с нормандцами, когда можно отправиться домой с добычей и пить свое вино с женами и любовницами?
Уолтеф потер бороду и неожиданно почувствовал себя стариком. Их дело было проиграно. Обнадеживало только то, что Вильгельм послал Ришара де Рюля, а тот привез с собой сыновей – это значило, что путь к примирению еще открыт.
– Вы тоже можете поехать домой, – пробормотал де Рюль. – Надо только сдаться королю.
Уолтеф мрачно улыбнулся.
– Мой дом здесь, – возразил он. – И пусть Вильгельм – король, сие не значит, что эта земля будет действительно принадлежать ему.
Вскоре нормандцы засобирались. Госпатрик удалился в свой шатер, но Уолтеф пошел проводить де Рюля и сыновей. Симон до сих пор не произнес ни слова и старался не встречаться с Уолтефом взглядом.
– Я знаю, почему вы восстали против короля, – тихо произнес де Рюль. Он перебирал поводья, явно не торопясь сесть на лошадь и уехать.
– В самом деле? – Уолтеф сложил руки на груди.
– Кто знает: может, на вашем месте я поступил бы так же.
– И что бы вы сделали, будь вы на моем месте сейчас?
Нормандец сунул ногу в стремя и вскочил в седло.
– Я бы сдался на милость короля и снова поклялся бы ему в верности. – Он натянул поводья. – Вильгельм тоже знает причину, – добавил он. – Если вы безоговорочно сложите оружие, он может изменить свое мнение по определенному вопросу.
Эти слова были для Уолтефа равносильны удару в живот – он едва не задохнулся. Кое-как он сумел собраться с мыслями.
– И дразнить меня, как Эдвина Мерсийского?! – прорычал он. – Вы думаете, что меня можно так дешево купить и продать?
Лошадь де Рюля поднялась на дыбы, и рыцарь натянул поводья.
– Вы спасли жизнь моему сыну. Я посланник Вильгельма, но я сам себе хозяин и врать вам не стану. Вильгельм разбил лагерь на другом берегу реки. Так что у вас две недели, чтобы сдаться.
– А если я откажусь?
– Тогда да спасет Бог вашу душу, – грустно подвел итог де Рюль. Он протянул руку просительным жестом. – Ради всего святого, милорд, умоляю вам примириться с Вильгельмом, прежде чем вы обретете покой в могиле.