Заметив на фотографии край накрытого праздничного стола, в моей голове тут же появилась какая-то глупая и необоснованная догадка, будто супруги пропали именно после того, как их сфотографировали этим фотоаппаратом.
Глупо. Какой-то фотоаппарат не может заставить исчезнуть людей.
Но здравые мысли не помогали справиться с захватившим меня страхом.
Тут еще и Катя, выяснив, что осталась возможность сделать лишь одно фото, заявила, что сфотографирует меня на память. Сфотографирует из фотоаппарата, который, вероятно, принадлежал покойникам.
Мои возражения были проигнорированы, поэтому… Щелчок. Вспышка. И вот с тихим жужжанием из фотоаппарата появилась фотография.
Мое фото Катя твердо решила оставить себе, мне же на память она подарила этот пугающий фотоаппарат.
В темноте улиц мне мерещились призраки, что, скалясь, выглядывали из-за углов домов.
С большой неохотой заставила себя признать, что спать сегодня в своей пустой квартире мне было страшно, поэтому я решила переночевать в старой моей комнате в квартире родителей.
Они были рады моему приходу. Крепко обняли, а затем отвели на кухню, где мы за чаем поговорили о том и сём.
Теперь, когда папа и мама находились за соседней стеной, удушливые страхи наконец-то отступили. И пусть я словно маленькая пряталась за ними, но в ту ночь мне было всё равно. На несколько часов подобное простительно.
Проснулась я от громких разговоров папы, мамы и звонка на свой телефон. Недовольно потянувшись, чтобы посмотреть, кто звонит, я, открыв глаза, увидела перед собой ледяную стену, что отделяла меня от моей комнаты.
— Она и мобильный здесь оставила, — рыдая, мама достала из моего рюкзака мой телефон.
Взволнованный папа сбросил звонок на своем телефоне, и мой тоже тут же замолк.
— Ее уже долго нет. Куда бы она ушла без своего телефона? — всё продолжала волноваться мама, посмотрев на закат в окне.
По дрожащим папиным рукам, я видела, что он тоже был на грани.
— Ты… права. Давай обойдем округу и, если ее нигде не найдем… обратимся в полицию.
— Подождите! — хотела выкрикнуть я, но голос не слушался меня.
Так хотелось обнять их и успокоить. Я ведь была так близко к ним.
Со слезами на глазах я забила руками по ледяной стене, что словно иглами обмораживала руки. Но… они похоже не слышали меня.
Оглядевшись, я поняла, что вместо стен, полов и потолков теперь были лишь ледяные коридоры.
Папа и мама направились в другую комнату. Я развернулась. Теперь сквозь другую ледяную стену, я увидела их комнату, что была по соседству с моей.
Рассматривая стены, я так и не заметила способа выйти наружу. Посмотрев же на стену, что была в противоположной части комнаты, я ощутила что-то странное. Мысленно потянувшись вперед, я внезапно оказалась в ледяном коридоре, что находился напротив меня.
Так я и следовала за папой и мамой, что отправились на мои поиски.
Стены домов, асфальт и камни также состояли из ледяных коридоров, и, перемещаясь по ним, я всё дальше, вслед за родителями, удалялась от нашей квартиры.
Была еще одна вещь, в которую могла бы переместиться, но я упрямо игнорировала ее. Ледяная дверь в небесах…
Она звала меня, обещала покой и вечное счастье. Я старалась не вслушиваться в ее слова. Казалось мне, что вернуться обратно будет невозможно.
Не найдя меня, родители обратились в полицию. День за днем я видела их волнение и беспокойство. Ничем не могла им помочь и не могла вернуться. В этих ледяных стенах не было двери, ведущей в мою обычную жизнь.
Вспомнилось, как меня сфотографировали тем фотоаппаратом. Может в нем всё дело? Попыталась я его достать из своего рюкзака, но тщетно. С трудом отыскав Катю в другом городе, я лишь потеряла время. Мое фото тоже ничем не помогло.
В конце концов, почти потеряв надежду, я с отчаянием посмотрела на дверь в небесах. А что если там был способ вернуться в обычный мир?
Стараясь заглушить в себе предчувствие, что оттуда больше никогда не смогу вернуться, я потянулась к двери.
Она открылась. Не смотря на июль, за ней виднелась снежная лесная поляна. К этому месту меня и потянуло.
Оглядываясь по сторонам, я не заметила больше ни одного ледяного коридора. По этому еловому лесу, я могла свободно перемещаться, словно в своем родном мире.
Ледяной двери за спиной уже не было. Она исчезла…
Белыми хлопьями шел снег. Эти милые, надоедливые снежинки всё кружились вокруг меня в своем невесомом танце, и вместе с тем, словно насмешливые стражи, не позволяли мне увидеть, что находилось вдалеке.
Разве что, не смотря на метель, мягко освещала лес луна, а по ней, в какой-то непривычной спешке, скользили звонко тикающие часовые стрелки.
Откуда-то из дали я услышала нежную, поскрипывающую вальсовую мелодию. Осторожно я пошла вслед за звуками, что становились с каждым моим шагом всё громче.
Вскоре вышла я к куда более просторной лесной поляне, чем та на которой я изначально оказалась.
Множество людей кружили в мягком вальсовом танце по утоптанному снегу. Мужчины, одетые в одинаковые белоснежные костюмы, и женщины в одинаковых, сверкающих словно белый снег, длинных изящных платьях.
С удивлением, вместо своей одежды, я обнаружила на себе такое же платье, как на тех женщинах, и белые мягкие балетки. Отчего-то в этом зимнем лесу я не мерзла.
Захотелось присоединиться к этому веселью, забыть о своих проблемах, остаться с этими счастливыми людьми. Испуганно я поймала себя на этих мыслях. Как я могла забыть зачем пришла сюда?
С некоторой опаской я подошла поближе к танцующим, и тут внезапно один из мужчин, схватил меня за руку, утягивая в танец.
— Раньше здесь вас не видел. Вы не местная? — вежливо улыбнулся он мне, но в его глазах я заметила равнодушие.
Руки его оказались холодными настолько, что мои пальцы обжигало от этих касаний. Невыносимо.
— Вы не знаете, как выбраться отсюда? Как вернуться в обычный мир? — попыталась я вырвать свою ладонь, но собеседник лишь сильнее сжал свою хватку.
— Забудьте об этом. Отныне вы живете здесь, — с какой-то отстраненностью рассмеялся мужчина.
Ладонь. Как больно.
Стоило танцу закончится, мужчина тут же отпустил меня, направляясь куда-то прочь. Мелодия снова заскрипела и меня схватила за руку пожилая женщина, также утягивая в танец.
— Раньше я здесь вас не видела. Вы не местная? — с притворным интересом задала она мне тот же самый вопрос, что и мужчина.
— Не местная. Вы не знаете, как вернуться в другой мир? Мне нужно вернуться, — с мольбой спросила я, пытаясь вырвать свои пальцы, снова замерзающие от чужой хватки.
— Забудьте об этом. Отныне вы живете здесь, — лишь сказали мне снова гадко рассмеявшись.
Вместе с ее смехом боль в руке стала настолько невыносимой, что разболелась голова.
— Вы говорите, как тот мужчина, — с трудом проговорила я.